Альба с воодушевлением занимался конфискациями, и хотя нет сведений о том, что он сам на них наживался, благосостояние его семьи стремительно возросло после пребывания в Нидерландах. Четыре пятых конфискованного шли в казну, пятую часть получал король. Но ведь он вполне мог из полученных средств вознаградить герцога за службу!

В условиях этого террора жители Нидерландов, будущие голландцы и бельгийцы, не сдавались. Действие вызывало противодействие. В ответ на пылающие костры, льющуюся кровь нидерландцы завешивали стены городов антииспанскими плакатами, карикатурами, памфлетами. Некоторых из тех, кто это делал, удавалось поймать, остальные скрывались и продолжали.

Началось преследование всякой свободной мысли. Был установлен жесточайший контроль над школами, типографиями. Из магазинов изымались книги, которые Альба считал опасными. Он запретил выезд студентов для обучения в протестантские страны: Англию, Германию, вообще куда-либо кроме Испании. Начал бороться против браков с иностранцами и иностранками. И писал, что такие браки порождают инакомыслие и способствуют, говоря современным языком, утечке денег. Средства уходят от испанского короля!

Наконец, главное, что он совершил и что сделало революцию неизбежной, — это решение, которое должно было привести к экономической смерти Нидерландов. Вот знаменитые строки из его письма: «Бесконечно лучше путем войны сохранить для Бога и короля государство обедневшее и даже разоренное, чем без войны иметь его в цветущем состоянии для сатаны и его пособников еретиков». Альба решил ввести в Нидерландах старинный испанский налог алькабалу.

Алькабала родилась в недрах классического Средневековья. 1 % — с недвижимого имущества, 5 % — с движимого и 10 % — с каждой торговой сделки. Для времен натурального хозяйства это было нормально, но в торговых Нидерландах, где каждый товар проходит через несколько рук, такой налог подрывает основы экономики.

И 1 апреля 1572 года нидерландские торговцы просто закрыли свои лавки. Закрылась и биржа.

Народ, фактически приговоренный к смерти, стал энергичнее участвовать в движении гезов. До этого у них случались лишь отдельные стычки с испанцами. Теперь же гезами был захвачен небольшой город Бриль. С этого начинается победное, хотя и нелегкое шествие народной армии. А на юге войско, состоявшее в основном из наемников, возглавил принц Вильгельм Оранский.

Альба неправильно оценил ситуацию. Когда ему доложили о высадке гезов, он сказал, что это не важно. С дворянской точки зрения, противником мог считаться только Вильгельм.

Но все было совсем не так, как виделось Альбе. При знаменитой осаде Лейдена, когда ситуация складывалась очень тяжело для города, горожане вместе с окрестными крестьянами приняли решение своими руками разрушить дамбы и пустить море. И корабли гезов подплыли к стенам города. Народ, который веками строил эти дамбы, был готов на все, демонстрируя невероятную волю к победе.

Альба и представить себе не мог, что осажденные в городе Гарлеме ответят на его ультиматум: «Пока вы слышите за стенами города мяуканье кошки и лай собаки, мы живы и сражаемся. Но когда и этого не будет, каждый из нас отрубит свою левую руку и съест ее, чтобы правой сражаться за свою веру, за свою страну!»

Нельзя сказать, чтобы Альба не одерживал военных побед. Но все они оказались эпизодическими и бесполезными. В конце концов он был отозван из Нидерландов. Это был финал его карьеры.

Интересно, насколько он не сознавал, что происходит. Еще в разгаре борьбы во дворе своей цитадели в Антверпене он приказал поставить себе памятник. Горделивая фигура Альбы попирает ногой две жалкие согнувшиеся фигурки — аллегории мятежа и ереси. Он думал, что победил.

Казалось, герцог Альба умрет в безвестности. Но он был не таков и снова проявил себя на службе: в 1580 году он достаточно успешно участвовал в завоевании Португалии. Когда король велел ему отправляться на завоевание этой страны, Альба при всех сказал: «А куда в таком случае будут бежать дворяне от гнева нашего короля?» Эта фраза повторялась при дворе.

Альба позволил себе дерзость! Но только на словах. На практике — пошел и завоевал. Правда, Португалия очень ненадолго оказалась под властью Филиппа II, она стала независимой уже через двадцать — тридцать лет.

А имя герцога Альбы осталось в истории не только как символ фанатизма и жестокости, но и как символ неизбежного провала, ожидающего политика, не готового ни к какому компромиссу.

Масштаб личности Микеланджело Буонаротти с веками становится все крупнее. Четыре Музы склонились у его колыбели, когда он родился — музы архитектуры, скульптуры, живописи и поэзии. И все четыре таланта он реализовал в своей жизни. Потому его и называют порой супергением. Он сопоставим лишь с Леонардо. И они друг друга по этой причине недолюбливали.

Микеланджело — титан Ренессанса. Создать бессмертные скульптуры Давида и Пиеты в соборе Святого Петра в Риме, фрески «Страшного суда» — это что-то невероятное. Но он и прожил почти 90 лет — с 1475 по 1564 год. Это почти все итальянское Возрождение, и Микеланджело менялся вместе с эпохой. Если в начале своего творчества он очень хорошо вписан в культуру своего времени и еще не слишком оригинален, то поздний, зрелый, он совершенно самобытен.

При жизни Микеланджело были написаны две его биографии; их авторы — Асканио Кондиви и Джорджо Вазари. Известнейший труд Вазари называется «Жизнеописание наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих». Автор слегка подражает греческим и римским биографам. Но рассказывает он не о правителях государств, а о тех, кто правил умами в эпоху Возрождения.

Кроме того, мы знаем Микеланджело по очень важному источнику — его письмам. Когда читаешь подлинное письмо, личность раскрывается очень глубоко. Микеланджело писал друзьям, знакомым, любимому племяннику, римским папам, своему гениальному современнику Бенвенуто Челлини, тому же Джорджо Вазари.

Еще один источник — стихи. У Микеланджело немалое поэтическое наследие. В стихах личность раскрывается не буквально, не прямолинейно, зато там можно ощутить такие движения души, что-то такое потаенное, что не раскроется ни в одном другом тексте.

Микеланджело родился 6 марта 1475 года в горах Тосканы — это средняя Италия, в городке Капрезе. Его отец, Лодовико — отпрыск благородной фамилии Буонаротти, был подеста — городским правителем и судьей, избираемым городским населением. В итальянских городах вокруг этой должности всегда шла борьба. В XII веке Фридрих I, король, а потом император Священной Римской империи, пытался ввести принцип назначения подеста. Но это стоило ему битвы при Леньяно и поражения, точнее — полного разгрома. Так что отец Микеланджело был подеста избранный. А значит, он был уважаемым человеком.

Уже в зрелые годы Микеланджело на некоторое время занялся поиском своих более знатных предков. Искал среди графов Каносса — это центральная Италия. Зачем ему это было нужно, трудно сказать. Но понятно, что тогда он не до конца еще осознал, что его имя будет звучать более гордо, чем имена любых графов и даже королей.