– Опять утка? – спросила миссис Арчер.

Эми кивнула и натянула на голову одеяло.

– Из «Пети и волка», – пояснила мне женщина. – Это симфония такая.

Она все повторяла дочке: «Это же просто сказка, просто утка…» Еще понятно бы, если бы она волка испугалась. Но Эми сказала, что она и волка тоже боится.

– Он съел уточку, а она, бедняжка, еще живая. И ей не выбраться, и друзья не помогут.

Мне тоже стало страшно, как Эми, и я до утра спала в ее постели. Подруга меня больше не будила… Да я больше и не заснула. Нужно было держать глаза открытыми… Смотреть, не придет ли волк.

Либби хотела пойти к пруду с утками, но я сказала, что мне нужно в туалет. Эсме объявила, что тоже хочет, и Либби сказала, что подождет нас в кафе.

– Мама обожает слушать, как утки крякают, – сообщила Эсме, когда мы отошли. – Говорит, они как будто смеются над какой-то ужасно смешной шуткой.

Ее ладошка оказалась в моей руке.

– А по-моему, им должно быть не до смеха.

– Ну, не знаю, – сказала я. – Они все-таки и плавать умеют, и летать. Не так уж плохо.

– Но их же повсюду кто-нибудь подстерегает! – воскликнула Эсме. – В воде щука может схватить. В небе из ружья подстрелят. А на земле – лисицы. Неудивительно, что у них голос такой грустный и перепуганный!

Девочка сжала мою руку и сказала: кое-кто у них в школе говорит, что от утиного кряканья не бывает эха.

– Я не верю. А ты?

Я смотрела прямо перед собой… и не отвечала.

– А я не верю, – повторила Эсме. – Эхо бывает у всего. У всего.

D – duck (утка). Подсадная утка. Мертвая утка. Утки все крякают и крякают, не затыкаясь, чтоб им…

E – egg (яйцо).

Не знаю уж, как Эми это проделала – вернулась, – но тут должно быть колдовство… что-то вроде штук, про которые я читала в своих книжках. И не белая магия… не добрая. Черная, грязная – всякими там кристаллами да китайскими палочками не обойдешься.

В некоторых из книжек говорилось о Законе естества… ну, знаете, когда само мироздание устраивает так, чтобы все шло, как ему положено. Когда случается всякое дерьмо, бывает тяжело, но с этим ничего не поделаешь.

Вот это самое и случилось с Эсме… то есть с Эми… Я-то думала: уеду и начну новую жизнь, но мирозданию это было неугодно. Убежать можно, спрятаться нельзя. Судьба, она и есть судьба, добрая или злая…

«Никуда не денешься…»

На самом деле я это, кажется, с самого начала понимала. И мои родители тоже примерно так и считали, только что не излагали красивыми словами… Они называли это не «закон естества», а «закон подлости».

Эми всегда хорошо удавались всякие фокусы, а я была у нее за простака – каждый раз попадалась. Подружка говорила: выбери карту, любую… Я хитрила, как могла, вытаскивала ту, что не торчала из колоды, не из самой середины, но и не крайнюю. А она всегда сразу угадывала мою карту, с первого раза. И деньги у нее прямо из рук исчезали… Быстро-быстро щелкнет пальцами – и оп-па! Они уже у нее в кармане.

Я просила Эми показать, как это делается, но она не показывала. Фокусы – единственное, чем она не хотела со мной делиться. Остальным – запросто: одежда, фломастеры, сладости – сколько влезет. Но волшебство? Нееет… Закон естества! Я была слишком заурядной для таких вещей. Я верила, что она волшебница, а я нет.

До того самого дня в школе, когда – первый раз в жизни – я оказалась на коне. Теперь я владела таинственной волшебной силой, а она только в затылке чесала… Ну, вроде.

Я ни слова не понимала из того, что мисс Клэптон пыталась нам объяснить в тот день на уроке. Но это явно было не то, чему я на самом деле научилась, когда сумела в конце концов взять верх над Эми. А потом – бац! – все накрылось медным тазом. Закон естества не дремлет.

Мисс Клэптон вызвала нас с Эми, поставила перед классом, дала мне яйцо и велела сдавить изо всех сил над миской. Даже я знала, что оно раздавится. Да все знали! Но все равно я вздрогнула, когда оно треснуло. Пальцы были все в желтке.

Потом мне велели взять еще одно яйцо и сдавить его, но не с боков, а сверху и снизу. Я уже хотела приступать, но тут мисс Клэптон меня прервала:

– Дави у Эми над головой. Не бойся.

Весь класс охнул. Эми заморгала и заволновалась, когда я подняла яйцо у нее над головой.

– Я не хочу испачкаться, мисс! Я только вчера вечером голову вымыла. И мама всегда мне твердит, чтобы я форму не марала.

Но мисс Клэптон сказала, чтобы я делала, как сказано. Эми зажмурилась.

Я давила и давила изо всех сил, но яйцо не трескалось. Все решили, что это волшебство такое, что я тоже волшебница… Все, кроме Эми.

– Еще раз! – кричали они.

Я взмахнула рукой с яйцом перед лицом подруги.

– Абракадабра!

– Это не волшебство, – сказала Эми. – Это наука. Правда, мисс?

Яйцо взорвалось, и Эми всю забрызгало липкой слизью – и лицо, и волосы. Она накричала на меня и все твердила, что я это нарочно.

Я всегда была неуклюжей… Когда играла в веревочку, пальцы запутывались, в лапту – не попадала по мячу. Даже морскую свинку Эми, Луну, и ту уронила, правда, это было как раз к лучшему, иначе Эми так никогда и не узнала бы, что свинка у нее не девочка, как она думала, а мальчик.

Мне ничего нельзя было доверить, особенно что-нибудь ценное и хрупкое… вроде волшебства… или Эми. Ничего не исправить, сколько ни старайся, так что и пытаться не стоило. А значит, я заслужила все, что случилось со мной… И чем мне будет хуже, тем лучше.

E – egg (яйцо). Яйцо раздавить легче, чем переломить Закон естества.

F – fairy (фея).

Я уже говорила, есть вещи, которые нельзя изменить, да людям и не очень-то понравится, если они изменятся. Взять хотя бы мам одноклассниц Эсме.

Некоторых я знала – тех, что водили детей в ясли. Забрасывали туда малышей и убегали со старшими в школу. Я с ними не дружила, ничего такого… Так, «привет-пока», да перебрасывалась парой слов про то, как у ребятишек дела в яслях, не плачут ли, не болеют ли… Вот и все.

Но они знали, что своих детей у меня нет, так что у них глаза на лоб полезли, когда я привела в школу Эсме. Это даже и не их дело, в общем-то, но что-то же надо было сказать. Я не хотела, чтобы они подумали, будто я девочку похитила или выследила в Интернете.

Врать не было смысла, и я просто сказала, что мы с ее мамой живем вместе. Ну, я вам скажу, и сплетен из этого пошло! Я сказала, что мы с Либби просто подруги, и все на это вежливо кивали и в лицо мне говорили: конечно-конечно, подруги… Да и не их, мол, это дело вообще. Конечно не их.

Но за спиной у меня злые языки уже принялись за работу, и вскоре дети вдруг стали так заняты своими играми, что не замечали Эсме и не звали ее к себе. Совсем как было когда-то у меня с миссис Арчер… Понятно теперь, что я имела в виду, когда говорила: ничего не меняется? Все по-прежнему, по-прежнему. Думаете, бриллианты остаются навсегда? Дерьмо – вот что остается. Валится все новое и новое.