Там был один мальчик… Элиот, кажется… Он все время строил башни из кирпичей. Ну, знаете, такие разноцветные пластмассовые кирпичики с буквами и цифрами. Он из них такие же невообразимые слова составлял, как я в свое время, когда училась писать.

В общем, однажды он составил «ЭМИ», а внизу вставил кирпичик с картинкой – ладошкой. Я ударила по нему ногой, и вся башня рухнула, кирпичи разлетелись, как руны, про которые я читала в книжках по магии. Это был знак… Знак, что Эми хочет дотянуться до меня – не как подруга, а чтобы обвинить.

Когда с тобой играют призраки, простым «чур не игра!» от них не отделаешься… Поверьте мне, я знаю. Пробовала.

Вскоре после того, как я устроилась на работу, мне снова повезло: у Мэгги в квартире в Уайтеншо была свободная комната, и она спросила, не хочу ли я там пожить. Оказалось, она брала под опеку беспризорных подростков вроде меня. Как потом оказалось, я была не последней.

Я недолго прожила у нее – месяца два, не больше, – и тут Мэгги сказала, что ее бойфренд предложил ей жить с ним. Но мне не о чем беспокоиться, сказала она, я могу и дальше жить в этой квартире. Она не хочет от нее отказываться – ей нужна страховка на случай, если вдруг не сложится с бойфрендом.

– Мы просто перепишем коммунальные счета на твое имя, вот и все, ладно?

Я не могла поверить своему счастью! Сначала крыша над головой, а теперь и вовсе своя квартира. Чуть не бросилась ее обнимать. Но тут она сказала, что я буду жить не одна: ее знакомую муниципальный совет засунул в какой-то паршивый пансион, и она хочет ей помочь.

– Там детям не место, ты сама это отлично понимаешь.

Должно быть, она увидела, какое у меня стало перепуганное лицо.

– Не волнуйся, – сказала она. – У нее всего один ребенок. Когда-то ходила к нам в ясли, а теперь ей уже лет восемь. Малышка – прелесть и умница. Это все равно что с младшей сестренкой жить. Ее мама всего лет на шесть старше тебя – вот тебе и старшая сестра в придачу. Чувствую, все будет прекрасно. Заживете душа в душу.

Ну что тут было делать? Отказаться я никак не могла. Мэгги была добрая… щедрая. И я должна была ответить ей тем же.

Она считала, что компания мне не помешает, да и я им тоже.

– Им нужна стабильность. Твоя забота.

Вот так в квартиру въехали соседка и призрак.

B – baby (ребенок). Новое поколение.

Под одеялом душно, влажно, и я чувствую запах своего тела. И запах правды. Она сочится сквозь кожу, как пот. Дана, Либби и Эсме. Жили вместе. Рассказывали друг другу истории. Придумывали сказки.

Во мне бушует адреналин. Ярость. Нужно узнать все до конца.

C – cat (кошка).

Вот что я вам скажу: может, Манчестер и показался мне похожим на Изумрудный город в ту ночь, когда я сюда приехала, но наверняка в Изумрудном городе так не льет, как здесь. Не зря Манчестер зовут городом дождей. И это не какой-нибудь тихий мелкий дождик… Тут льет как из ведра, часами – тяжелый, холодный, несмолкающий дождь. Так было и в тот день, когда в квартире появились Либби и Эсме.

Мэгги сама привезла их на своей машине. Я смотрела из окна. Стекло все запотело от моего дыхания, и дождевые потеки были как кружево, так что в первый раз я увидела Эсме словно сквозь паутину… Я смотрела и видела Эми.

Я приложила пальцы к стеклу, хотела коснуться ее, чтобы убедиться, живая она или только кажется, и почувствовала под рукой холодное стекло, как будто дотронулась до призрака. Сказала себе: это все мое воображение, просто игра света или желание поверить в невозможное, но сама понимала, что дело тут, скорее, в нечистой совести.

Я читала про дежавю… и сама сколько раз чувствовала, что «это со мной уже было», особенно когда снились кошмары. Но в этот раз было еще хуже. Эми была рядом, живая, настоящая, и смотрела на меня… глазами Эсме.

Эсме шагнула ко мне и улыбнулась. Эта улыбка, боже мой, эта улыбка! Та самая, по которой я так долго тосковала, так хотела снова увидеть! Милая, добрая, всепрощающая… Девочка вскинула голову, когда Мэгги нас знакомила, словно сомневалась, правильно ли расслышала имя.

– Это же не настоящее имя? – спросила она.

Улыбка у нее была лукавая и чуть-чуть подозрительная. И она не изменилась, когда я сказала, что имя настоящее.

Либби как будто и не было рядом… Я сначала даже и не заметила ее, но потом поймала краем глаза, и она начала заполнять его медленно, как слеза.

Бледная, изможденная и мокрая насквозь, она выглядела старше своих лет и в то же время почему-то моложе… Как большой ребенок – еще один ребенок, которому я могла помочь.

Я принесла полотенце – вытереть голову. Она стала тереть волосы, щеки у нее раскраснелись, глаза стали немного блуждающими, как у малыша после карусели.

– Мы вам очень благодарны, – сказала она. – Правда, Эсме?

Эсме коротко кивнула.

– Мы не доставим вам хлопот.

Эсме лукаво улыбнулась и медленно покачала головой.

Я оставила их распаковываться и вышла к Мэгги в коридор. Она сказала, что я какая-то… взвинченная, ошарашенная немного, будто по голове стукнули. Я ответила, что просто страшновато начинать все сначала и жить с чужими людьми.

– А я думала, ты к этому уже привыкла, после хостела-то, – сказала Мэгги. – Сначала непривычно немного, а потом узнаете друг друга как следует и будет казаться, что всю жизнь знакомы.

То-то и беда.

Эсме ела на кухне овощной суп и заметила, как я на нее смотрю. Нахмурилась:

– Что?

– Ничего.

Хмурость исчезла и сменилась улыбкой, как будто она догадалась, о чем я думаю. Вот и с Эми всегда так было… «Вы как близнецы», – говорила мисс Клэптон, как будто мы были телепатками.

Не хотелось, чтобы Эсме догадалась, что творится у меня в голове, что я сбита с толку и побаиваюсь ее. Не хотелось, чтобы она знала, что я верю в привидения. Но, наверное, она все-таки знала… Это-то и пугало меня больше всего.

В первый наш совместный вечер я приготовила Эсме ванну – налила побольше воды, плеснула геля для ванны и взбила пену. Оставила ее плескаться, вышла и увидела, что Либби спит на кровати. Я стащила с нее туфли, подоткнула одеяло, собрала ее пакеты с вещами и засунула все в стиральную машину.

Мыльная вода крутилась в барабане… Эсме плескалась в ванной… Дождь колотил в стекло. Я не знала: то ли это квартира отмывается, отскребает грязь, то ли это прошлое льется на меня, старается просочиться внутрь.

Эсме вышла из ванной и попросила просушить ей волосы. Мы с Эми всегда так делали, когда она оставалась у меня ночевать или я у нее. Хотела бы я, чтобы у меня были такие волосы – густые, блестящие, белые, как у Беби Спайс. Тогда мне казалось, что каждое движение щетки для волос еще крепче привязывает нас друг к другу, но вот коснуться Эсме… это было как удар током. Я отдернула руку.