К несчастью, эти слова еще больше развеселили Волка, что привело отца в сильнейшее раздражение.

— Вильям-Оливер! — прикрикнула на него мать, когда Вильям-старший вышел из комнаты «приготовить чашечку чая».

Волк ненавидел ее привычку называть его сразу двумя именами. Как будто ей было мало их претенциозной фамилии. Матери казалось, что содержащийся в ней дефис скрывает за собой их скромные доходы, точно так же как безупречный сад и платная парковка перед домом — унылые комнаты внутри.

Он кое-что поделал по дому, но злополучным повалившимся забором с соседкой Этель заниматься не стал, а когда она неожиданно появилась на крыльце с явным намерением к нему привязаться, спрятался в саду.

Детектив чувствовал, что хорошо отдохнул и набрался сил на следующую неделю, но, бросив на жужжавший как улей отдел один-единственный взгляд, понял, что в его отсутствие все изменилось.

В кабинете Симмонса восседала коммандер. Сам Симмонс тем временем перебрался за стол Чемберса, попутно получив в наследство Эдмундса, который теперь сидел рядом с ним, сверкая двумя синяками под глазами. Бакстер что-то оживленно обсуждала с детективом по имени Блейк. Он не имел никакого отношения к делу Тряпичной куклы и все знали, что Эмили его терпеть не могла.

На доске в совещательной комнате в списке жертв появилось два новых имени, а на столе Волка ждала записка от Финли, который просил его подъехать в ирландское посольство в Белгрейвии, как только он «закончит сеанс промывки мозгов у психиатра». Там им нужно было взять под свою защиту Эндрю Форда. Это сообщение Волка раздосадовало, ведь он прекрасно помнил, что они оставили бывшего охранника в Южном Уэльсе и убрались восвояси. Он в недоумении подошел к столу Симмонса и Эдмундса, у которого был явно разбит нос, и небрежно сказал:

— Доброе утро. Ну и что интересного я пропустил?

Мадлен Эйерс работала на фирму «Коллинз и Хантер» четыре года, а во время громкого процесса над Нагибом Халидом выступала в качестве его адвоката. Ее имя в списке Тряпичной куклы Симмонс узнал сразу, ведь эта женщина стояла на переднем крае нападок против Волка и всей столичной полиции в целом. Благодаря ее бездумным ремаркам и противоречивым высказываниям в зале суда, в том числе знаменитой фразе о том, что Волку следовало бы занять место на скамье подсудимых вместо ее подзащитного, она стала настоящей притчей во языцех.

Тот факт, что имя Эйерс оказалось в списке, всецело подтвердил правоту убеждений Эдмундса: все это дело действительно вращалось вокруг Халида. И посылать полицейских к ней домой в Челси было лишь чистой воды формальностью, призванной официально подтвердить, что бледное, хрупкое туловище, связующее в одно целое разрозненные части Тряпичной куклы, действительно принадлежало ей. Несмотря на этот трагический, хоть и многообещающий поворот, полицейские все равно не могли понять, какое отношение имеет ко всему происходящему Майкл Гейбл-Коллинз.

Не прошло и трех часов, как в отдел вернулись Бакстер и Эдмундс, подтвердив, благодаря лаку для ногтей и экстравагантно порочному шведу, что Мишель Гейли, женщина-полицейский, осуществлявшая за Халидом надзор как за условно осужденным, действительно была пятой, доселе не установленной ими жертвой. Задвинутая на задний план более насущными проблемами, всплыла информация о том, что Халида арестовывали за вождение без прав, а последнее убийство он совершил в тот самый период, когда его опекала Гейли.

Из шести частей тел, из которых была «сшита» Тряпичная кукла, неопознанной оставалась только одна. Хотя из тех, кто так или иначе был причастен к процессу, в списке пропавших больше не значился ни один человек, Симмонс был уверен, что имя последней жертвы смотрит на них с распечатки. Он вновь стал просматривать список с самого начала с твердым намерением вычеркивать очередное имя только после личного контакта с его владельцем или получения достоверной информации о том, что его видели после обнаружения Тряпичной куклы.

Утром в воскресенье Рэйчел Кокс заканчивала ночную смену в симпатичном коттедже неподалеку от живописной валлийской деревни Тинтерн. В Службе защиты свидетелей она работала лишь чуть больше года, но данное место явно было самым красивым из тех, куда ее посылали за все это время. И именно здесь ей выпало самое трудное испытание.

Большую часть времени Эндрю Форд развлекался тем, что либо орал в адрес Рэйчел и ее коллеги оскорбления, либо расшвыривал вокруг аккуратного маленького домика вещи. Вечером в пятницу он чуть не сжег коттедж после неудачной попытки развести костер, а днем в субботу им вдвоем пришлось его скрутить, чтобы пресечь попытку к бегству.

Еще там, у водохранилища, Финли дал ей хороший совет, которым она тогда пренебрегла, но теперь, проспав всего два часа, всерьез подумывала о том, чтобы съездить в город и контрабандой протащить в дом пару бутылок спиртного. Он начальства подобный демарш, конечно же, придется утаить, но Рэйчел ни на минуту не сомневалась, что после этого ночи с их ирландским гостем станут куда сноснее.

К счастью, к трем часам ночи Форд наконец угомонился и уснул. Женщина села за шероховатый деревянный стол на теплой кухне, уютно освещенной лившимся из гостиной светом. Подопечный храпел, и каждый раз, когда утробные звуки на время умолкали, она молилась, чтобы он не проснулся. Почувствовав, что ее вновь охватывает сонливость, Рэйчел, в исполнение полученных от начальства инструкций, пошла проверить подходы к дому.

Она на цыпочках прошла по скрипучим доскам пола, как можно тише открыла тяжелую дверь черного хода и вышла в промозглое утро. Натянула ботинки, прошлась по мокрой траве в предрассветных сумерках и почувствовала, что окончательно проснулась. Холодный воздух жалом впился в глаза, и Рэйчел пожалела, что не захватила из дома куртку.

Обойдя по кругу дом, она вышла в сад и вздрогнула, неожиданно увидев у въездных ворот, в пятидесяти метрах от себя, призрачную фигуру.

Рэйчел стояла аккурат под окном спальни, где отдыхала с оружием наготове ее коллега, и стоило ей крикнуть, как та скатилась бы вниз за каких-то двадцать секунд. Но ей не хотелось ни будить напарницу, ни, тем более, привлекать внимание к тому обстоятельству, что ее рация осталась на кухонном столе, поэтому она решила все выяснить одна.

Молодая женщина осторожно вытащила перцовый баллончик и направилась к безликой фигуре, силуэт которой выделялся на фоне озаренных утренним светом холмов. По мере того как она отдалялась от безопасного дома, температура, казалось, падала с каждым шагом и прерывистое, надрывное дыхание Рэйчел еще больше усиливало зловещий налет сцены, и без того