Дацзыбао, посвященную Василькову, сегодня с утра уже сняли… Вчера отправили в Москву его вещи… жену известили в начале мая, кажется… а вещи отправили только вчера, потому что дневники долго продержал следователь, все искал какую-нибудь зацепку… хватит, пора собираться. Десятого ей надо быть в Пекине, явиться в управление… а чудес не бывает. На что она рассчитывала? Ни на что… нет, была безумная мысль… вдруг он придет в себя и вернется? И правда, зачем так себя изводить…

Из его окна видны горы, он смотрел на них по утрам… а тут — только Янцзы и этот мост… и пауки опять затянули окно, если не снимать каждый день паутину, вообще ничего видно не будет. Тридцать градусов, а форточку не откроешь… придется идти в плаще с капюшоном, эта гадость кругом… это невыносимо, когда за шиворот падают жуки и всякая тля и ползают потом под одеждой… или клещи в волосах. То, что рассказывала Юнь-цяо про Лучжоу, было еще цветочками… деревья в паутине, а тут ковры из шевелящихся гусениц и белые мотыльки, такие мелкие, что даже в нос умудряются залететь… Опять Юнь-цяо, опять Сяо Юй. Как же вышло, что у нее никого здесь нет, в родном городе никого не осталось… ну, поговорить хотя бы… не с Котовым же. И в Пекине… Вей-дин? Милая девочка, но у них ничего общего… «Если не встретишь подобного себе или лучшего, оставайся в одиночестве — с глупцом не бывает дружбы…» Так много мудрых мыслей… У матери был знакомый игумен из Урумчи… Нельзя же уйти в православный монастырь спасать тело… просто, чтобы тебя оставили в покое… туда и не возьмут, если не веришь. К тому же она не крещеная, мать хотела, но… так. Надо идти.

Сян-цзэ почему-то не могла оторвать взгляд от большой черно-желтой бабочки, недавно угодившей в паутину. Симпатичная бабочка, кажется, махаон… еще полна сил, отдохнет пару секунд и опять рвется на волю… да и прилипла совсем чуть-чуть, лапкой вроде… вот помочь ей сейчас, поддеть слегка пальцем, и еще поживет… Это жестокость? Она же видит ее мучения, и ей ничего не стоит… а ей даже интересно, как паук расправится с добычей, никогда так близко не наблюдала… но что-то нет его… Если уходить, так уж лучше не в монастырь, а в горы… идти вверх, сколько хватит сил, и замерзнуть. Христианство осуждает самоубийство, а буддизм нет… Монах Нагарджруна преподнес свою голову Будде, подошел к изваянию и сам отсек ее саблей… но ему было сто лет… Сяо Юю не жаль безмозглых бабочек, тем более, что их красота так быстро портится…

Надев дождевик, Сян-цзэ посмотрелась в зеркало… нет, ну нельзя сказать, что она выглядит плохо. Просто не выглядит, ее нет… Она теперь… как море безликих усталых людей, одна капелька этой человеческой массы, плоть от плоти… Не забыть еще документы и деньги… и таблетки… А Юнь-цяо из гадкого утенка вполне может превратиться… вполне… а в горах тем более…

Автобус долго не приходил, выбился из расписания. Первое июня, воскресенье… опять какое-нибудь нововведение? Но объявления вроде нет… Люди теснились под крышей остановки, там меньше насекомых… она не стала, она же в плаще. Но даже надев капюшон, лучше стоять с опущенной головой: мелкие твари так и лезут в глаза… просто коричневая метель… Она хлопнула себя по лбу и мотылек прилип к ладони, надо же, какие они усачи…

В ожидании автобуса Сян-цзэ случайно узнала…

…вчера возле Змеиной горы произошла авария — из-за налипших на стекло мотыльков водитель бензовоза куда-то врезался…

…наверное, автобус едет очень медленно, поэтому так опаздывает…

…это луговые мотыльки… они самые опасные… вернее, это их жирные зеленые гусеницы пожирают почти все на своем пути…

…а в провинции Сычуань саранча… но ее хоть есть можно…

…колорадский жук… хлопковый клещ… долгоносик…

Котов вчера сказал… неужели правда? Что Госсовет признал кампанию по борьбе с воробьями ошибочной и уже есть договоренность о поставках воробьев из Америки… интересно, крыс тоже будут где-нибудь закупать? Самое лучшее — уйти подальше, в поля… сесть в какой-нибудь стог и тихо угаснуть от голода… так поступил какой-то английский поэт. Но эти твари сожрут тебя быстрее, чем сам почувствуешь голод… Но какая-то развязка уже близка… не удивительно, если эти битвы за урожай постепенно превратятся в апокалипсическое месиво… ну да, там же было что-то про саранчу. Черное солнце, четыре всадника, Христос на белом коне… ангел разбивает печати и выпускает саранчу с жалами скорпионов… а потом начинается космическая битва… о, автобус! Черт, как он переполнен…

Сян-цзэ вспоминала еще… Ли Бо утонул, пытаясь ухватить отражение луны, вроде был пьян… Лу Чжао-линь бросился в реку от боли… И Чжан Юй утопился…[45]И Вирджиния Вулф… чтоб не сойти с ума… а кто-то, кажется греческий поэт… застрелился, но сначала хотел утопиться… и написал перед смертью, что не советует топиться тем, кто умеет плавать… А зачем было так мучаться? Был бы у нее револьвер…

Сойдя на конечной, Сян-цзэ купила лимонный напиток, жара становится нестерпимой… Пионерки в пестрых юбочках окружили памятник Цюй Юаня, внимательно слушают учительницу… что они понимают? «…и каждую весну люди бросают рыбкам рис, чтобы они не трогали бедное тело поэта…» Уж лучше пусть рыбки трогают, чем могильные черви, да и быстрей в сто раз… через месяц уже чистейший скелет. Хотя черви превращают тебя в землю… а рыб могут выловить и съесть, и будешь ты внутри у разных людей…

Сегодня здесь так много школьников… зато насекомых почти нет, наверное, хвойные деревья их не привлекают. Даже плащ можно снять… Парочки в желтых лодках… они тут тоже плавали с Васильковым, а кстати… он ведь так и не проявил свои пленки, на которых она довольно часто… неужели их отправили жене? Вот это номер. Хотя вряд ли… они же в большом холодильнике у А-сю, она сама договаривалась с поварихой, вот и отлично… их выбросят со временем… Хорошо, что она отказалась от поездки в Ханчжоу, тащиться почти сутки… а там бы и в Шанхай потянуло… а на Сиху отдыхающих еще больше, чем здесь, туристов тьма тьмущая… Переходя с одного островка на другой, Сян-цзэ остановилась на мостике. Дети бросали хлеб, и вода бурлила стаями ярко-красных рыб, да так, что воды не видно… как кровь, как жерло вулкана… А Эмпедокл бросился в кратер Этны, потому что не мог понять устройство вулканов… Вообще древние греки, конечно… и римляне… умели. Перережут вены, забинтуют, чтобы кровь не сразу вытекла… и ведут философские беседы с друзьями, музыкой наслаждаются… пишут прощальные стихи. Или цикуту в вино подливают по капле… да. И никаких мерзостей… под поезд или из окна вниз головой, чтобы потом соскребали…

О душа, вернись! Не спускайся в Царство Тьмы,

Где живет огромный горбун с окровавленными руками,

преследующий людей…[46]

Горбун там… а тут что… Напиток закончился, и она купила еще бутылку. Посмотрела немного на уксусных рыб, лениво ворочавшихся в небольшом прудике… Ее не взяли с собой. Старик его вылечит, конечно… но это будет другой человек. И ей не надо его знать… так получается. Юнь-цяо страшно жаль, а дед говорит, чтобы она их не искала… Но видимо, Сяо Юй поколотил ее недостаточно… это не разбудило божественную природу… даже наоборот. Интересно, он понимает? Как там, в книге Мудзю[47]… Три года учитель просил ученика услышать хлопок одной ладони, а потом сказал — медитируй еще три дня, и если не получится, лучше убей себя… И на второй день ученик просветлел. Этот учитель знал, что он просветлеет? Вот в чем вопрос…