Вирджиния судорожно глотнула — он все-таки вернулся. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Задрожав, она повернулась, увидев, что Шон от неожиданности уронил кукурузу. Наклонившись к початкам, Вирджиния пыталась собраться с мыслями и не могла. Боже, что ей теперь делать?

— Девлин, — заговорил Шон, нагибаясь, чтобы подать Вирджинии руку, и помочь ей подняться. — Мы не знали, что ты вернулся.

Он не отпускал ее, понимая, что она может не устоять на ногах.

Ответа на его замечание не последовало.

Охваченная паникой Вирджиния полуобернулась и увидела, что Девлин улыбается им обоим. Их взгляды встретились.

— Кукуруза, — произнесла она тихим и хриплым голосом, не в состоянии отвести от него глаза.

Девлин не изменился, он все тот же властный, соблазнительный и магнетически привлекательный мужчина.

— Оставьте ее, — проворчал Шон, тоже уставясь на Девлина. — Ты не прислал сообщения о своем прибытии.

— Я не знал, что тебя нужно об этом извещать, — спокойно сказал Девлин.

Вирджиния продолжала смотреть на него. Воспоминания о минутах, проведенных с ним наедине, нахлынули на нее: от первого разговора в его каюте на «Вызове» до того, как он выходил из ее спальни.

«Сожалею, что причинил вам боль», — сказал он тогда.

— Привет, Вирджиния, — поздоровался Девлин.

Она смогла только кивнуть.

— Шон, — добавил он, слегка склонив голову.

Шон медленно двинулся вперед.

— Отец был здесь вчера. Я слышал о твоих приключениях и рад, что ты вернулся.

— В самом деле? — весьма холодно осведомился Девлин.

Шон напрягся.

— Конечно.

Он переводил взгляд с брата на Вирджинию.

Она сознавала, что парализована и продолжает глазеть на Девлина. Но к ней все же вернулась способность думать. Вирджиния не ожидала увидеть его снова и была рада этому. Девлин оскорбил ее до глубины души, но она была уверена, что оправилась от удара и что время залечило ее раны. Но теперь он вернулся и стоял всего в нескольких футах от нее, а она понимала, что ничего не изменилось. Казалось, месяцы не проходили. Ее зарубцевавшиеся раны открылись вновь. Как мог он покинуть ее таким образом?

Внезапно Шон вышел из холла, оставив их наедине, глядящими друг на друга.

— Вы выглядите хорошо, — без всякого интереса заметил Девлин.

Вирджиния шумно выдохнула. Помнит ли он что-нибудь? Девлин шагнул вперед.

— Насколько я понимаю, вы с Шоном поладили?

Вирджиния напряглась. Ведь он однажды предложил, чтобы она вышла замуж за его брата.

— Он стал мне хорошим другом.

Девлин равнодушно пожал плечами. Вирджиния облизнула губы.

— Вы действительно сказали ему, что мы с ним должны пожениться?

— Да, сказал.

— У вас совсем нет сердца? — прошептала она.

— Думаю, мы оба знаем ответ.

— Значит, вы не можете проявить ко мне никаких признаков сострадания?

— Я едва ли знаю, чего вы от меня хотите, Вирджиния. Сожалею, что вы так долго были на попечении моего брата, но война задержала мое возвращение, — спокойно сказал он.

Вирджиния пошатнулась. Возможно ли, что он был таким забывчивым?

— Чем занимались вы с Шоном? — небрежно спросил Девлин.

— Мы… что? — Она заморгала. — Мы готовили кукурузный пудинг. Я имею в виду… Я собиралась показать стряпухе рецепт.

Одна его бровь приподнялась, но он ничего не сказал.

Вирджиния не двигалась с места. Неужели она еще испытывает какие-то чувства к этому человеку? Она не видела его пять месяцев. Он безжалостно покинул ее после столь важного момента в ее жизни, а вернувшись, не проявил к ней никаких признаков тепла. Но она ощущала внутри отчаянное напряжение и знала, что это означает.

Ей хотелось, чтобы Девлин сказал, что помнит каждый момент их сближения и умоляет ее о прощении.

— Кукурузный пудинг, — пробормотал он. — Как интересно.

Вирджиния вскинула голову. Теперь она знала, что он не намерен ничего говорить об их прошлом.

— Пудинг получится чудесным. Если вы собираетесь остаться на ужин, то будете от него в восторге.

Как трудно ей было не уронить гордость и сохранить спокойствие!

Теперь поднялись обе брови. Он слегка усмехнулся.

— Это мой дом. Я, безусловно, намерен поужинать, прежде чем уехать завтра.

Ее сердце забилось с бешеной скоростью.

— Вы… вы уезжаете завтра?

— Мы уезжаем завтра.

Серые глаза Девлина, наконец, скользнули по ее рту, по белой рубашке, скрывавшей ее грудь, по коричневому поясу, завязанному, но не застегнутому, и по бриджам, облегавшим узкие бедра.

— Я искренне удивлен тому, что Шон позволяет вам скакать по округе в таком виде.

Если он чувствовал к ней какое-то влечение, то это не было заметно ни по его голосу, ни по лицу, ни, что самое важное, по безжизненным глазам.

— Мы уезжаем завтра? — ахнула Вирджиния.

— Да. — Девлин подошел к широким, высоким окнам, где остановился спиной к ней, глядя на лужайки и отдаленные холмы. — Истфилд сомневается в вашем существовании.

Она пошатнулась:

— Что?!

Девлин не повернулся, продолжая смотреть в окна.

— Я послал требование выкупа из Кадиса. Истфилд заявляет, что вы утонули со всеми остальными на борту «Американы». Мы едем в Саутгемптон[28]доказать раз и навсегда, что вы живы.

Итак, время для выкупа за нее наконец пришло. Вирджиния была так переполнена обидой и болью, что не могла полностью этого осознать, хотя это приближало возвращение домой. Как ни странно, Аскитон в какой-то степени стал ее домом. Она наслаждалась медленно текущими днями, проводимыми в фермерстве, и уходом за поместьем, наслаждалась прохладой, туманом, дождем, наслаждалась обществом Шона.

Но ее настоящим домом был Суит-Брайар. Еще оставался шанс, что он не продан, что может быть, ей удастся найти способ спасти его. Правда, на своего дядю она больше не надеялась.

Ясно, что планы Девлина, хотя и отсроченные войной, не изменились. Вирджиния не знала, что сказать, — ей никак не хотелось обсуждать выкуп.

— Шон поедет с нами? — наконец спросила она.

— А вы этого хотите?

Было ли что-то странное в его тоне.

— Конечно хочу, — ответила Вирджиния.