— Ева, ты только что попала в аварию, — начал Рорк.

— Рорк. — Ева заставила себя взглянуть ему в глаза, так, чтобы он все понял. — Я знаю, это она. Тогда она называла себя Стелла, но имена ничего не значат. Она выбирает себе те, что начинаются с С. Может, у нее простыни с монограммой или еще какая чушь.

Только когда он прикоснулся к ней, она задрожала. Ее стало колотить, голос дрогнул.

— Я знаю, это она. Мне просто нужно удостовериться.

— Я все сделаю. — Рорк прижал ее к себе. — Я все сделаю, не беспокойся. Она узнала тебя?

— Нет. С чего бы? Я была для нее пустым местом, ничтожеством. Потенциальным товаром, девочкой для битья. Еще одним затянувшимся лохотроном.

Рорк взял ее лицо в ладони.

— Надо выкинуть это из головы, слышишь?

— Не получится. — Ева взяла его за запястья, почувствовала, как бьется под пальцами пульс. — Я не позволю ей и тому, что она сделала, помешать мне найти Макквина. Теперь это для меня даже еще важнее. Я подумаю об этом потом, когда ты все проверишь. Подумаю, что с этим делать и как. Но я этого не боюсь.

— Я хочу на нее посмотреть.

— Нет, ты не посмотреть на нее хочешь, — Ева отстранилась от него, чтобы идти без поддержки, чтобы доказать, что она в норме. — На это еще будет время, будет время все обдумать. Остаток своей жизни она проведет за решеткой. Но сейчас она нам нужна. Она — наша ниточка к Макквину.

— Но возможно, не единственная. Я нашел два его счета.

— Ты… Почему ты сразу не сказал? Ах да. Понимаю.

— С первого он снял деньги тогда же, когда впервые связался с тобой в Нью-Йорке. Перевел двести тысяч в банк в Вест-Индии, оттуда в Южную Африку, а потом в Даллас.

Ева жестом оборвала его, ей нужно было с минуту подумать.

— Ты хочешь сказать, что узнал, в каком из местных банков он держит деньги?

— Да. Он открыл здесь счет по южноафриканскому паспорту и с соответствующим адресом. И вчера снял с него семьдесят пять тысяч. Сам. Банк «Прерия траст», отделение на Дэвис-стрит.

— Секунду… — Ева зашагала туда-сюда, растирая виски. — Какая-то несуразица. Зачем ему самому туда идти, снимать такую сумму, да еще и наличными? Он не хочет, чтобы она об этом знала. Он собирается с ней покончить и готовит деньги на дорогу. Как он туда попал? Приехал в банк на их фургоне? Нет, так она бы узнала. На общественном транспорте? Или у него есть еще одна машина. И на ней он собирается укатить. Мне надо в этот банк, проверить записи с камер.

— Я так и подумал.

— То, другое, подождет. — Она взглянула в сторону больничных дверей. — Это сейчас важнее.

— Я же сказал, все сделаю. Не беспокойся.

— Надо сообщить новости Риккио и федералам. Нужно действовать.

Она зашагала обратно ко входу, но у самых дверей остановилась.

— Детектив Прайс, — тот с несчастным видом стоял у входа.

— Лейтенант Даллас, лейтенант Риккио хочет с вами поговорить. Он здесь… там, внутри.

— Рорк, можешь его найти, рассказать, что ты нашел? Я буду здесь.

Она постояла немного молча, ничего не говоря Прайсу.

— Знаю, это все я виноват. Она привела бы нас прямиком к Мелинде, а я все запорол. Все шло как по маслу, а я нарушил инструкции.

— Думаете, мы все предпочли бы, чтобы пацана размазало по асфальту? Считаете, Мелинда хотела бы этого?

— Не знаю. Черт, ведь мы бы ее уже освободили. Сейчас она бы уже была с нами.

— Если бы вы не среагировали, мальчишка этот наверняка был бы мертв. Сейчас он дома, цел и невредим. Детектив Прайс, вы сегодня спасли жизнь ребенку. Выполнили свой долг.

— Но какой ценой?

— Бесплатно ничего не дается. Мы взяли напарницу. Есть и другие зацепки и есть время. Так что выбросьте все эти мысли и продолжайте делать свое дело.

Оставив Прайса, Ева пошла к процедурной, но на этот раз ее остановила медсестра:

— Мы стабилизировали ее состояние, требуется еще незначительное хирургическое вмешательство. У нее сотрясение мозга, переломы двух ребер, динамическая травма…

— Она в сознании и не умирает, так? — оборвала ее Ева.

— Да.

— Я должна с ней поговорить.

— Нужно еще провести процедуры. Как только…

— Нет. Сейчас. Если она не умирает, процедуры получит потом. На кону жизни двух людей, и она — не в их числе. Ее не перевозили?

— Нет. Пока мы следим за ее показателями, потом нужно будет подготовить ее к переводу.

— Подготовите тоже потом.

Ева жестом отстранила медсестру и, распахнув двери, вошла в процедурную комнату. Задержавшись на секунду на пороге, чтобы пристально посмотреть на лежащую на столе женщину, она резко воскликнула:

— Попрошу внимания!

Женщина открыла глаза, в них вспыхнула дикая ненависть. Ева сделала шаг вперед и зачитала своей матери права.

— Вам ясны ваши права? — спросила Ева.

— Я хочу позвонить, немедленно дай мне телефон!

— Приказывать здесь буду я. Имя. Настоящее имя.

— Сильвия Прентисс.

— Чем дольше ты будешь врать, тем дольше не получишь дозу. Доктор придет, когда я скажу. Имя.

— Сильвия Прентисс. Я с потрохами тебя засужу. Дай телефон. Я свои права знаю, я имею право связаться с адвокатом.

— Запросто. Давай его номер, и он к тебе сам приедет. Но звонить ты никому не будешь. В особенности Макквину.

— Не понимаю, о чем ты, но мне на это чихать. Ты меня чуть не убила, Я с тобой разговаривать не буду. Мне нужен доктор и телефон.

Ева приблизилась к ней.

Она сменила цвет глаз, теперь они были неправдоподобно, пронзительно зеленые.

«А когда-то были такими же, как у меня», — отрешенно подумала Ева.

В своем последнем воспоминании, как выглядела ее мать, глаза у нее были цвета виски.

От мысли, что еще у них могло быть общего, Еву затошнило.

— Ты знаешь, кто я, но ты меня не знаешь. Ты меня не знаешь, — повторила Ева, успокаивая тем самым себя. — Зато я знаю тебя. Как не назовись, ты все такая же.

«У меня к тебе так много вопросов, — думала она. — Но к настоящему ни один из них отношения не имеет. Ни к Мелинде, ни к Дарли. Ни к Макквину».

— Ты бросила девочку наедине с чудовищем… — «Снова, — закончила про себя Ева, — но теперь все по-другому, потому что…» — Девочку, у которой есть любящие и заботливые родители, — девочку, которая из-за тебя больше уже никогда не будет ребенком. Ты бросила ее и женщину, которая пыталась тебе помочь, наедине с этим чудовищем. Это значит, что для меня ты еще хуже, чем он.