– В догонялки! – фыркнул Юджин. – Мне шестнадцать, а не шесть!

– Это заметно, – согласился я и движением кисти бросил камешек.

Кустик подскочил и завалился в сторону, срезанный у основания. Юджин досадливо фыркнул, высыпал гальку под ноги и агрессивно продолжал:

– Скучища тут! Так посидишь, посидишь и думаешь, что уж лучше б убили поскорей!

– Угу, – равнодушно кивнул я. – Есть такая тенденция… Скучно. Ну так изобретай что-нибудь. Занятие, в смысле.

– Да что тут можно изобрести?! – возмутился американец. – Живем, как в средние века!

– Точно, – с удовольствием подтвердил я. – Даже хуже. Как при первобытно-общинном строе. Слышал про такой?

– Слышал! Ну и что скажешь, это хорошо, что ли?!

– Скажу, что это поправимо, были бы руки, ноги и голова, – пожал я плечами.

– Нет, ну вот ты умный парень… – продолжал агрессию Юджин.

– Спасибо, – усмехнулся я, потягиваясь. Мне было немного скучно, немного смешно, а главное – я видел его насквозь и стопроцентно знал, что он сейчас скажет. Это было бы утомительно, если бы в парне не просматривались хорошие задатки, забитые эгоизмом, разбалованностью и пресыщенностью.

– Здоровенные парни и девчонки, – говорил он, – носятся друг за другом, – он махнул рукой в сторону поляны, – как младшеклассники на большой переменке – и рады до уссачки! В догонялки играют!

– Компьютер, конечно, лучше, – заметил я. Юджин, не различив подвоха, энергично кивнул:

– Лучше!

– Да вот беда – нету их тут, – развел я руками. – А что до догонялок… – Я встал, наклонился к земле, шлепнув по ней ладонями. Распрямился и предложил: – Пошли, сыграешь со мной в жмурки.

Лицо у мальчишки было такое, словно я объявил себя вторым воплощением Гитлера.

– Пойдем, пойдем. – Я хлопнул его по плечу. – Развеемся, а то мне тоже что-то скучновато стало…

Увидев, что мы с Юджином идем к ним, наши прекратили беготню и замолчали. Без особых предисловий я махнул рукой:

– А ну-ка – очистить плацдарм! Я с Юджином в жмурки играть буду!

– Оппа, – сказал кто-то, и почти все уставились на американца с нехорошим веселым интересом.

– Молодой-то какой… – понесся шепоток.

– Ага, был…

– Янки, ну ты попал…

– Жаль, дите еще совсем…

– Ничего, Олег его не сильно покалечит… через недельку и встанет, глядишь…

Юджин растерянно улыбался. Кто-то уже накладывал мне на глаза повязку – обычную головную. Басс разъяснял Юджину:

– Тут все просто… Вот, за пределы поляны выходить нельзя, а тут можно бегать, приседать, на месте стоять – главное, чтобы за минуту Олег тебя не осалил… ну, вон, палкой не коснулся. Продержишься – выиграл.

– И всего-то?! – Голос Юджина был удивленным, и я его понимал – поляна была большой. – Это даже нечестно как-то…

– Нечестно, – согласился Басс, – надо было Олегу еще ноги стреножить…

Я вытянул руку и поймал брошенную палку. Сказал в темноту:

– Спасибо, Тань… Ну что?

– Начали! – гаркнул Басс.

Стало тихо. Исчезли человеческие звуки. Несколько секунд я стоял на месте.

Мне было смешно.

Юджин крался мне за спину по краю поляны. Я развернулся к нему; трава зашуршала, я прыгнул вперед. Шаг в сторону… бросок вперед… бросок влево… палку вправо… ага! Я выставил ногу, Юджин, кравшийся мне под руку на корточках, отшатнулся… и я коротко ударил его в колено. Не сильно, но больно – Юджин вскрикнул и сердито завопил:

– Нечестно! Он видит! Нечестно жееее!!!

Кругом засмеялись. Я, тоже смеясь, сдернул повязку. Юджин, явно с трудом удерживая слезы, стоял на одной ноге, держась за колено. Без малейшего раздражения я подал ему повязку:

– На. Попробуй. – Он приложил повязку к глазам и, понурившись, вернул ее мне обратно. – Я не вижу, но слышу и ощущаю, – пояснил я. Юджин сердито сопел. – А хочешь попробовать взять реванш?

– Я же не увижу ничего… – пробормотал он.

– Да не в этом. – Я бросил Танюшке палку и повысил голос: – Дайте-ка кистень! – Мне перекинули кистень – граненую гирьку на двухметровой кожаной плетенке с петлей под руку. Я протянул оружие Юджину; тот его растерянно взял и выжидающе посмотрел на меня. – Не подпускай меня к себе, – пояснил я. – Как хочешь. Можешь бить, хлестать, вертеть кистень как угодно. Только чтобы я не подошел.

– Ого… – Юджин взвесил гирьку. – А если я попаду? Она тяжелая…

– Попадешь так попадешь, – весело согласился я, отходя. – Ну? Давай, начали!

Секунду Юджин сомневался… но потом кистень в его руке закрутился. Крутил он его быстро, однако – в одной плоскости, вертикально справа. Я метнулся влево. Юджин попытался сместить ось вращения, кистень врезался в землю, взрыв ее фонтаном… Я перекатился ближе через плечо – кистень свистнул надо мной, а я, вновь пнув Юджина ногой в уже пострадавшее колено, другой подсек его сзади и, прыжком вскочив, перехватил ремень кистеня. Оп! Петля легла на запястья. Оп! Вторая обхватила шею.

– Все очень просто. – Я раскланялся и, выпустив ремень, пошел обратно к блокноту, бросив через плечо: – Продолжаем занятия. Развяжите парня…

Юджин догнал меня, уже когда я уселся и взял блокнот. Он сел рядом, потирая колено:

– Больно…

– Наверное, – согласился я, – только в бою сделают в сто раз больней. А точнее – просто убьют. Особенно если не урса, а наш брат отморозок.

– Мне никогда так не научиться. – Юджин сердито сопел.

– Это куда проще, чем кажется, – возразил я и вновь (не без тайного удовлетворения) отложил блокнот. – Понимаешь… Я никогда в жизни компьютера не видел…

– Ни разу?! – ужаснулся Юджин.

– Ага, – весело подтвердил я. – Вот ты старше меня и, если брать чисто физически, сильней. А я тебя сделал, как маленького, потому что… Видел, как щенки или волчата возятся? Они не играют. Они жить учатся. То же самое и здесь. То, что ты назвал «детскими играми», – это складывалось тысячелетиями как народный опыт борьбы с враждебным окружающим миром. А ты… да и мы в какой-то степени, хотя и меньше… привыкли, что мир вокруг стабилен и предсказуем. Мы забыли о реалиях. Об играх волчат, в которых и растут волки. Тут, Юджин, нельзя быть компьютерщиком. Можно – только волком в волчьей стае. А ты пока даже не волчонок… Жмурки, салки, прятки… лапта – кажется, это бейсбол по-вашему… Бокс, наконец, драка на палках. Вот наши игры, и скучать тут просто некогда. Если, конечно, ты умен и жить хочешь.

– Ты никогда не скучаешь? – спросил Юджин. Он смотрел на меня с открытым ртом.

– Уже давно, – ответил я. – Несколько лет назад еще иногда хандрил. А до этого, в начале… да, скучал, и сильно.