– А где тут все-таки картошка растет еще?..

Я ел свою порцию и невольно улыбался. Честное слово, мне было хорошо среди этой компании. Правда. Но в то же время начинал я ощущать какое-то странное чувство. Оно подкрадывалось и росло последние месяцы, и до сих пор я как-то не обращал внимания на это… а вот сейчас задумался. И опять вспомнил тот сон. Я один. Холодный туман над проросшим острыми копьями осоки болотом.

Я – один.

Друзей у меня почти не осталось уже сейчас, и это был неприятный факт. Я сейчас могу любого из этих ребят, любую из этих девчонок окликнуть. Пошутить могу. Могу приказать, и никто не посмеет не послушаться. Могу пуститься в общие для всех нас воспоминания и сам посмеяться в ответ на дружеские подначки.

Дружеские – но не от друзей. Уплыл Вадим. Уплыл – и ушел, как друг, и расстались мы с ним нехорошо. Сергей остался другом, но в душе я боюсь, что и с ним меня что-то разведет… а раньше-то и мыслей не было таких! Джек – да, пожалуй, друг… а может, просто общность душевных установок? Йенс – словно какая-то стеночка не дает нам сойтись вплотную – и он, похоже, это тоже понимает и не очень старается сблизиться.

Вот вам и шуточный титул. Смешной титул. «Князь». Смешно, весело, шутка… Но тот мальчишка, который глядит на меня из любого лесного озерка немигающими карими глазами, – это не шутка. Это правда, и у этой правды жесткое лицо…

– Пошли, собираемся. – Я решительно поднялся на ноги. – Кончайте жрать!.. Там, у кустов, – подъем, блин!.. Не отходить!.. Строиться!..

– Ох, е, – прокряхтел Андрюшка Альхимович. – Тань, он что у тебя – не выспался? Или в военное училище готовится?.. Грехи наши тяжкие, где мой нож?

– Ты на нем сидишь, – спокойно сказал Йенс.

И рывком затянул пояс.

* * *

К двум часам стало совсем тепло. Мы вышли к речке; Вендихо себя никак не проявлял. Холодная даже на вид вода стремительно неслась между узких пологих берегов отчетливо видимыми переплетающимися струями – прозрачная, тугая.

– Перейдем, – я вытер пот со лба ладонью. – Йенс, Олег, свалите поперек вон то дерево.

Мальчишки отошли в сторону, застучали топоры. Олег и Йенс (похожие, кстати, «истинные арийцы») умело впеременку работали короткими острыми инструментами с оттянутым «бородой» полотном. Все даже засмотрелись.

– Смотри, – вдруг буркнул Раде. Он не наблюдал за тем, как рубят дерево, а что-то крутил головой и сейчас толкнул меня локтем.

– А? – Я оглянулся. И больше ничего не спрашивал.

В двух десятках метров от нас, на прогалине, по которой мы шли недавно, пригибалась трава. Так, словно кто-то двигался в нашу сторону, приволакивая ноги.

– Быстро сюда, бросайте дерево! – заорал я, выхватывая палаш. – Спинами к берегу, оружие наголо! Живей!

Команда была выполнена молниеносно. Теперь все видели это странное шевеление – вернее, видели, что оно замерло в двух-трех метрах от нас. Мгновенно появилось ощущение давящего, пристального взгляда в упор. Кто-то водил стылыми глазами по нашим лицам, словно кистью – широкой, смоченной в липкой холодной слизи. Хотелось поднять руку и вытереться, как будто это и правда по-настоящему.

Не знаю, сколько времени это продолжалось. Но долго – на самом деле долго, не по ощущению. Это… нечто, или ничто, не знаю, как сказать… так вот – оно не стояло на месте, а двигалось вдоль нашей напряженно замершей цепочки, словно искало слабое звено. Потом – ушло. Ушло в лес так же, приминая траву, как подходило к нам.

Я услышал, как кто-то со свистом выдохнул, словно не дышал все это время. Еще кто-то как по команде зашевелился, кашлянул, переступил с ноги на ногу, звякнул сталью…

– Ну и что это было?! – взвинченно спросила Зорка. Ее голос даже не был похож на обычный – ее же.

– Переправу! – прохрипел Йенс. – Черт, скорей же!.. Текучая вода…

– Не поможет, – ответил Фергюс. – Вся эта долина – он.

– Переправляться все равно нужно. – Я отмахнул рукой, Олег и Йенс бросились к полуподрубленному дереву. – Не расходиться, стоять, оружие не убирать.

Йенс и Олег работали топорами, как заведенные, только щепа летела, причем часто промахивались, потому что оглядывались, хотя мы отгородили их от леса полукольцом, да еще двойным, убрав девчонок во внутреннее полукольцо. В конце концов дерево, с хряском ломая ветви, рухнуло на другой берег. Мне кажется, оно еще и упасть толком не успело, а половина наших была уже на другом берегу. Я переходил последним, и это, надо сказать, требовало почти всех запасов моего героизма. Но вопить: «Поджигайте мост!!!» – я начал еще на середине.

* * *

Весь этот день мы уходили все дальше и дальше в глубь долины, не теряя боевого строя и то и дело останавливаясь. Вендихо нас в покое не оставлял – среди бела дня, сволочь, чудил почем зря, выпуская из-за деревьев и кустов такую ересь, что я не удивился бы, окажись у меня к вечеру половина седых волос. Но к тому моменту, когда мы уже собрались останавливаться на ночлег, Йенс подошел ко мне.

– Слушай. – Он нервно улыбнулся. – Есть риск не дойти.

– Имеется, – согласился я, отводя глаза от гниющего девчоночьего трупа, ковыляющего за кустами параллельно нашему курсу.

– Есть один способ, – предложил Йенс, – только я не знаю…

– Я знаю, – убежденно заявил я. – Что угодно лучше, чем здесь.

– Придется идти, не останавливаясь, пока не покинем долину.

– Если надо – побежим… Только все равно не успеем, ночью даже лучше на месте…

– Олег, – оборвал меня Йенс, – кончай тратить время. Я раньше этого не пробовал, но может получиться. Во всяком случае, у того, кто мне показывал, получалось.

С этими словами Йенс полоснул себя по запястью…

…Не знаю, как и что там бормотал Йенс, глядя на заходящее солнце, пока его поддерживали – он потерял немало крови, пока нарисовал каждому на лбу руну). Потом мы вынуждены были его тащить, самым элементарным образом, на носилках, которые мы тут же соорудили. Йенс и позже не объяснял свой фокус… и был ли это вообще фокус.

Но все эти жутики Вендихо, которых он напускал массово, резко потеряли к нам интерес. Даже нет – их интерес сменился явным ужасом, они очищали нам дорогу, а мы шли быстро, не оглядываясь и плотней сбившись в клин, в центре которого тащили Йенса.

Мы двигались таким порядком, пока не выбрались за пределы долины. И даже когда Йенс пошел сам, а дорога уже вела в гору – долина кончилась, – мы не остановились.

* * *

От долины Вендихо мы уходили еще целых три дня после того, как пересекли ее границы, хотя по ночам были заморозки, а листва на деревьях либо облетела, либо окончательно приобрела цвет золота и меди (дни, правда, были все еще теплыми). Мы не сговаривались, я даже приказов не отдавал – просто по утрам, как само собой разумеющееся, мы снимались и шагали дальше. Зимовать возле долины мы не хотели.