И сдернул с человека ткань.

Даня невольно вскочил.

На помосте появился тот самый тип, что пытался помешать им пройти к ЭРЛАПу. Но как он сюда попал?!

– Большой стаж работы, – с неизменной невозмутимостью продолжил аукционист, – хитер, умен, обладает значительными связями в тамошнем магическом сообществе. После принесения клятвы на верность может выполнять в Верхнем мире конфиденциальные поручения практически любой сложности. Также способен охранять дом и господина. Начальная цена – три тысячи мани. Три тысячи мани – кто больше?

– Упуат, сколько у нас денег? – вдруг спросил Даниил.

Пес неодобрительно посмотрел на него снизу вверх.

– Какие деньги у бедного нетеру? – заскулил было, но, натолкнувшись на каменный взгляд парня, поправился:

– Зачем они тебе? Что это еще за дурацкие сан-ти-менты! – раздельно выговорил он последнее слово.

– Он мой соотечественник, – выпалил Даниил первое, что пришло ему в голову. – И попал он сюда из-за нас.

– Тут твоих соотечественников больше миллиона – и это в одном Сокарисе. Да и чего ты волнуешься, не на корм же вампирам продают. Будет служить какому-нибудь солидному дому. Разбогатеет, глядишь…

– Так сколько?

– Ну, тысяч тридцать, если вместе с дебенами… – буркнул Проводник.

Тем временем цена на Кириешко росла, хотя и не так быстро. Торги шли вяло, состязались в основном двое – уже пожилой, морщинистый демон, почему-то в сомбреро, и костлявая тетка неопределенного возраста.

– Три тысячи семьсот мани раз…

– Три семьсот пятьдесят! – демон ударил кулаком по скамейке. – Маргарита, ну не перебивай цену, зачем он тебе? Ты же Верхним миром почти не занимаешься! А мне он в самый раз – выдрессирую его, обучу чему надо – будет мне музеи чистить, всякие полезные вещи носить… В кои-то веки попался такой экземпляр и так дешево! Марго, отступись! Ну, хочешь, тот саркофаг, что тебе нравится, подарю?

– Три тысячи восемьсот, – с издевательской улыбкой проворковала Маргарита.

– Тварь распутная! – выкрикнул демон, чуть не плача (наверное, у него были проблемы с финансами). – Три девятьсот!

– Четыре тысячи! – внезапно выпалила Эля.

– И-эхх, – в отчаянии сцепил руки демон.

– Ты с ума сошла?! – оскалившийся Упуат явно готов был вцепиться в девушку зубами. – Тебе-то он зачем сдался? Да за такие деньги я куплю тебе целый гарем!

– Успокойся, гарем мне без нужды, а вот этот человек может пригодиться… Это он звал.

Проводник задумчиво почесал лапой за ухом и заткнулся. Раз уж Исида считает, что нужно, то…

– Итак, – с прежней невозмутимостью продолжил аукционист. – Окончательная цена – четыре тысячи мани. Четыре тысячи – раз…

Костлявая дама зло сощурилась, признавая поражение.

– Четыре тысячи мани – два! Четыре тысячи мани – три! Продан!

Упуат едва слышно завыл, изливая всю горечь от мысли о неизбежном расставании с деньгами.

– Покупательница соблаговолит пройти в офис, дабы оплатить покупку? – с дежурной вежливостью осведомился аукционист.

(Еще бы ему быть невежливым – четыре тысячи мани: отличная цена!)

За железной дверью конторы рынка их встретил низший демон какой-то незнакомой разновидности, краснокожий, с рыбьими глазами навыкате.

Некоторое время служащий переводил глаза с Упуата на Элю, с Эли на Даньку, должно быть, не понимая, кто тут хозяин, кто слуга. Потом, видимо, решил не вдаваться в такие тонкости.

– Как будете платить – наличными или переводом?

– Переводом, – проворчал Упуат. – Или, любезнейший, мы похожи на идиотов, чтобы таскать с собой такие деньги? Без охраны?

Он ловко вытащил из кармашка на ошейнике кристалл с символом Второго Сокарисского банка – подарок Менеса.

Приказчик невозмутимо взял из лапы волчка кристалл, приложил его к извлеченному из-за пояса жезлу. На кристалле высветилась нужная цифра.

– Отлично, уважаемый, – протянул магический камень обратно псу, но его как бы между прочим перехватил Даня, вызвав новый приступ ворчания Проводника.

– Эй, Рамесу, Хнумхотеп, давайте сюда товар.

Двое египтян ввели Кириешко, шею которого украшал широкий ошейник с длинным ремнем, намотанным на руку одного из конвоиров.

– Вот, он ваш, – поводок был вложен в руку Эли. – Всего доброго.

Когда они вышли, Данила снял с пребывающего в прострации капитана ошейник.

Кириешко посмотрел на Горового, на Упуата, на печально улыбающуюся Элю… Потом бухнулся в ноги археологу и зарыдал, целуя его сандалии.

Из окна гостиницы, расположенного в трех с гаком сотнях метров над землей, Даня мог рассмотреть Сокарис как следует. Воистину, город, протянувшийся во все стороны, был исполински огромен, и даже отсюда не были видны его границы.

На многие километры тянулись кварталы, являющие собой хаотичное смешение архитектур разных эпох. И если кое-где древний египетский стиль и проявлялся, то это были лишь островки в море.

Внизу в рыжих амдуатовских сумерках копошились толпы людей, демонов и иных созданий. Зажигались огни увеселительных и прочих заведений, голограммы выглядели волшебными миражами.

Неподалеку от их обиталища располагался квартал увеселительных заведений.

Рестораны, клубы, варьете, притоны и пристойные бордели… Что бы ни говорил Упуат, но от людей сильные этого мира научились очень многому.

– Итак, уточняем диспозицию, – голос Кириешко вывел его из задумчивости.

Заседание тайного общества заговорщиков под предводительством мятежного нетеру длилось уже не первый час. На повестке дня стоял один-единственный вопрос: «Освобождение из застенков самодержавия соратников вождя». То есть Тота с Хнумом.

А началось все с того, что сразу же по возвращении в «Mena House» их отряда, принявшего пополнение в виде военспеца Кириешко, на пороге гостиницы появился судебный исполнитель. Так им представился симпатичный молодой человек с меланхолическим лицом, обрамленным густыми белокурыми локонами.

Физиономия парня отчего-то показалась Даньке знакомой. Присмотревшись внимательнее, он с удивлением узнал в пришельце… Александра Македонского.

Он-то здесь какими судьбами? Хотя в свое время великого завоевателя объявили сыном Амона и соответственно египетским богом. И даже мумия его, по некоторым сведениям, была захоронена на земле Та-Кемета, в Александрии.

– Приветствую тебя, божественный Александр! – обратился к молодому человеку археолог. – Так вот, оказывается, где ты обрел свой последний приют.