вряд ли он мог. Разве что Какаши…

Обито перебирал догадки, но чувствовал, что в глубине души уже давно все понял. Его уже однажды достали этим приемом. И чакра была знакомой.

Сенсей…

В его идеальном плане появилась брешь.

К черту Какаши, Сараду… Они уже выдохлись. Но Йондайме Хокаге мог доставить немало проблем.

Неужели Эдо Тенсей?

Разумеется, Сарада обучалась у Орочимару. Она должна была знать подобные техники. Но где она взяла жертву? Поблизости был только мокутон.

Обито хмыкнул.

Недооценил я тебя, Сарада.

Троица Учиха… Обито всегда знал, что самым опасным из них был Итачи, потому что играл не по правилам и еще потому, что ему невозможно было запудрить мозги. Саске был силен, но предсказуем. Он сам сотворил себе принципы и управлялся ими. Эти принципы было несложно вычислить и обратить себе на пользу. Обито до последнего полагал, что Сарада такая же, как и Саске. Было в ней прямолинейное правильное упрямство. Но воскрешенный Четвертый Хокаге был условно живым доказательством того, что Сарада пошла против своих же правил. Это делало ее опасным противником.

Впрочем, и одного сенсея было достаточно для того, чтобы все испортить.

Обито потянулся целой рукой за спину и посмотрел на дрожащую окровавленную ладонь. Плохо. Он проглотил несколько таблеток, которые должны были хоть немного загасить боль.

Надолго оставлять Минато-сенсея с Десятихвостым было нельзя. Обито не имел понятия, как учитель может остановить возрождение Джуби, но он знал слишком много опасных техник. Опытен, невероятно быстр. И без видимых уязвимостей, ведь тела воскрешенных восстанавливались.

В прошлом сражении у Обито был только один козырь против него: новорожденный Наруто. Но вот мертвый Наруто уже не мог быть козырем.

…или мог?

****

Сарада слепо присматривалась к зарослям. Она успела спуститься с утеса по пологому склону и углубиться в лес. Торчать на продуваемой ветрами вершине без дела было глупо, а Йондайме судя по всему не планировал за ней возвращаться.

«Минато — хитрец. Он разделил вас с Наруто, потому что не доверяет тебе. И в бою с Учихой Обито ты ему не нужна».

Сарада сжимала в потной ладони трехзубый кунай Четвертого. Если за ней и собирались вернуться, то маячком явно послужил бы этот самый кунай. И разумнее всего было взять его с собой.

Призвала на свою голову.

Ей казалось, что она уже выросла, но отец Наруто, с которым она говорила с глазу на глаз едва ли минуту, здорово напомнил ей, каково это — быть слабым ребенком. Не хватало чакры. Зрения тоже не хватало. И тут вдруг он — зрячий, быстрый и бессмертный. А еще, как верно подметил Орочимару, весьма хитрый.

Сарада перемещалась по деревьям в направлении Конохи и думала о том, как быстро Четвертый сориентировался. Она после каждой из волн застревала в депрессивном ступоре. Или бродила по деревне, совершая глупейшие ошибки и поднимая на уши Анбу. Или обливалась слезами, сожалея о гибели близких, а потом еще очень долго отлеживалась в больнице под опекой Шисуи. Сарада здорово запомнила это состояние потерянности. Когда попадаешь в другой мир, который давно живет по своим законам, без тебя. Свыкнуться с этим было очень и очень сложно. Но Йондайме сориентировался почти мгновенно. Передал чакру Кьюби Наруто. Спрятал его. Зашвырнул странную девочку в какую-то глушь, чтобы не путалась под ногами и не создавала проблем. И отправился спасать мир.

Орочимару внутри улыбался.

«Его невозможно было победить. Если бы глупо не принес себя в жертву сам, так бы и жил до сих пор».

Сарада остановилась. В тишине леса стрекотала невидимая птица. Кусты слабо колыхались. Недавно прошел олень?

Чакра прилила к глазам, и они болезненно заныли. Очень уж перетрудила их сегодня.

Кругом вдалеке проявились пятна чакры. Держась ближе к земле, они медлено сползались к ней. В груди что-то сжалось.

Этого еще не хватало. Мы же недалеко от Конохи. Ч-черт… Белые Зецу? Шиноби Камня?

Птица умолкла. Ветерок, пробежав по макушкам деревьев, слабо зашелестел листвой.

Сарада облизнула сухим языком пересохшие губы.

****

Минато в панике наблюдал за метаморфозами гигантского чудовища.

Обито… Что же ты натворил, Обито!

В прошлом они с Кушиной едва запечатали Кьюби. Но справиться с таким великаном ему одному было не под силу. Минато лихорадочно соображал, можно ли снова пожертвовать свою душу Шинигами, или же во второй раз этот прием не сработает? Да и лучший ли это выбор в сложившейся ситуации?

Так или иначе, снова уходить в небытие сейчас было нельзя. Для начала нужно было разобраться с Обито. Этот неповоротливый монстр мог и подождать.

Снять с Обито джуин… И он бы сам остановил эту технику. Так же, как и запустил!

Но джуин был мудреный. Пока расенган пропиливал в спине ученика кровавую дыру, Минато успел раскрыть систему джуина на сердце Обито и вывести ее на поверхность. Эту технику накладывал кто-то из прошлых поколений. Кто-то более искусный, чем даже Сандайме. Патовая техника. Минато не имел понятия, как ее можно снять без вреда. Она создавалась с расчетом на то, чтобы при снятии гарантированно убить носителя. Проще было сразу заменить Обито сердце.

Вот только какой медик бы за это взялся. После того, что ты натворил, Обито…

Минато разрывался. Он не мог простить Обито за то, что тот сделал с Кушиной, за то, что дважды покушался на жизнь Наруто. И в то же время понимал, что Обито не виноват — это все загадочный древний, который сделал из него марионетку. С этим неизвестным негодяем еще предстояло разбираться отдельно.

Но простить Обито было проще, чем себя. Минато прокручивал в голове сцену их давней битвы всю до деталей и проклинал себя за то, что не понял еще тогда.

«Сейчас неважно, кто ты», — так я сказал ему… А ведь как раз это и было самое важное.

Но прежде, чем пытаться снимать джуин с Обито, его нужно было отыскать.

Я серьезно ранил его. Ему нужна помощь. Время зализать раны…

К гиганту, застывшему в хороводе зависших земляных и скалистых глыб, стекались ручейки мелкой пыли.

Но он понимает, что отсиживаться в безопасности ему нельзя. Обито не оставит меня надолго с этим существом. Он что-то предпримет и в ближайшее время.

Минато лихорадочно вспоминал все, что знал о навыках Обито.

Он находил меня быстро, куда бы я ни переместился. Чувствовал мои слабости. У меня их