Не отрицая незаконности хранения ядов и секретных документов, Майрановский показал, что он не ставил себе цели использовать хранившиеся у него яды для совершения преступлений. В связи с разоблачением изменническо-заговорщической деятельности Берия и его сообщников следствием была вновь проверена служебная деятельность Майрановского. Установлено, что врач Майрановский, принятый в 1937 году на работу в органы НКВД, по предложению Берия и Меркулова организовал и оборудовал в 1938 году специальные помещения особо секретной и токсикологической лаборатории, где и производил по приказанию названных врагов народа бесчеловечные испытания различных смертоносных ядов на осужденных к высшей мере наказания.

В течение ряда лет Майрановским было уничтожено мучительным способом большое число таких осужденных, личность которых следствию установить не удалось, поскольку Берия и Меркулов, предоставляя Майрановскому „объекты испытания“, скрывали данные о их личности. Майрановский показал, что ему не было известно, кого именно он уничтожал, применяя яды, и в этом отношении для него было достаточным распоряжение Берия или Меркулова.

Кроме того, Майрановский испытывал на арестованных различные наркотические вещества с целью получения якобы правдивых показаний („проблема откровенности“).

По ходатайству Меркулова Майрановскому без защиты диссертации были присвоены звание профессора и ученая степень доктора медицинских наук.

Следствием не установлено, что Майрановский знал об изменническо-заговорщической деятельности Берия и его шайки, а был лишь исполнителем заданий Берия и Меркулова.

Таким образом, Майрановский не может быть привлечен к уголовной ответственности как соучастник заговорщической деятельности Берия и Меркулова, а от отбытия наказания, назначенного ему в 1953 году, он подлежит освобождению в силу акта об амнистии от 27 марта 1953 года.

Учитывая связи Майрановского с разоблаченными врагами народа Берия и Меркуловым, выполнение им особо доверительных заданий этих лиц и социальную опасность Майрановского как лица, производившего бесчеловечные опыты над живыми людьми, полагал бы действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года об амнистии на осужденного Майрановского Григория Моисеевича не распространять и ограничиться отбытием наказания по вынесенному ему приговору.

Представляю проект Указа Президиума Верховного Совета СССР по этому вопросу.»

Начнем с того, как Майрановский, сменив место работы, ухитрился иметь при себе несданные секретные документы с прежнего места работы? Вы попробуйте подписать при увольнении обходной лист, если за вами числится несданная лопата и халат из спецодежды, а здесь — секретные документы! В 1948 году, если верить «фактам», Абакумов закрыл «Лабораторию-Х», в 1951 году замели Майрановского уже с другой работы — 3 года он хранил при себе несданные секретные документы, а в МГБ даже ни один делопроизводитель-секретчик при проведении сверок этих документов даже не почесался? Граждане, вы может быть не знаете, что эти сверки проводятся ежеквартально, ежегодно и у увольняющегося — при увольнении. Хрен кто уйдет с работы с несданными документами! Это по факту невозможно.

Как только секретчик обнаружит, что за увольняющимся числятся несданные документы, так сразу приказ об увольнении начальник органа отменяет и такое начинается!

Но не это главное в письме Пэ Баранова. Есть такой момент, который плохо понимают далекие от юриспруденции граждане, как приведение приговора суда в исполнение.

Какой статус имеет приговоренные к ВМН, к расстрелу, гражданин? Правильно, такой же, как любой осужденный гражданин. Он осужденный, но он гражданин. Ограничен в правах, но гражданин. И убивать его нельзя. Убив приговоренного к ВМН судом, вы совершите уголовное преступление, квалифицируемое, как «убийство». Понесете наказание такое же, как за убийство любого другого гражданина.

Вы можете задать вопрос: разве приведение в исполнение приговора суда в отношении таких граждан не является убийством? Ответ: нет. В правовом смысле, естественно, а не в смысле лишения жизни.

Приведение смертного приговора в исполнение — это процессуальное действие, строго определенное законом. Если вы лишаете жизни гражданина вне рамок этого процессуального действия, то вы совершаете уголовное преступление. Убийство.

Убийство граждан в «Лаборатории-Х» при испытании ядов, граждан, приговоренных судом к расстрелу, является уголовным преступлением, квалифицируемым, как «убийство», потому что невозможно исполнить решение суда, приговорившего осужденного к расстрелу путем введения в его организм яда. Отравление — не расстрел.

Вы начинаете понимать, что на самом деле бериефилы, которые считают существование «Лаборатории-Х» реальностью, собственноручно сделали из Л. П. Берии уголовного преступника? Убийцу. И одновременно они сделали весь Советский режим, который допускал испытание ядов на приговоренных к расстрелу, преступным. Сталинизды, что о них еще сказать?!..

Но в этой записке Пэ Баранова не хватает упоминания в качестве преступников, способствовавших убийству осужденных граждан, еще кое-каких лиц. Приведение приговора в исполнение регламентировано статьей 455 действовавшего в то время Уголовно-процессуального кодекса:

«Приговор обращается к исполнению судом, его постановившим, для чего суд сообщает копию приговора, местам заключения, милиции и иным органам, на которые возлагается фактическое исполнение приговора. Надзор за правильным приведением приговора в исполнение осуществляется прокуратурой.»

В случае с исполнением расстрельного приговора, судья направлял копию по месту заключения (или иным органам, как указано в УПК. Потом, когда будем разбираться с расстрелом Берии, мы увидим, что буква закона там была соблюдена абсолютно), сотрудник органа, получившего копию, приводил приговор в исполнение, врач констатировал смерть осужденного, прокурор утверждал составляемый Акт о приведении приговора в исполнении, этот Акт направлялся судье, который приобщал его к материалам уголовного дела.

Таким образом, чтобы изъять из тюрьмы осужденного к расстрелу, нужно было сначала решить этот вопрос с начальником тюрьмы, с непосредственным исполнителем приговора (сотрудником тюремной администрации) и тюремным врачом. Хорошо, это всё сотрудники НКВД, проблема решаема.

Но прокурор! Он-то подчиненным Берии и Меркулова не был! А «Лаборатория-Х», как известно, работала с 1937 по 1948 годы. 11 лет. За такой срок, даже если «подопытных кроликов» брали из одной тюрьмы, надзирающих за тюрьмой прокуроров, которые подписывали расстрельные акты, сменилось явно больше одного.