— Да, папа. — Иззи мягко высвободилась из объятий тети взяла отца за руку. Притихшие, они сидели за стареньким кухонным столом, образуя неправильный треугольник. Иногда Иззи выводила из себя привычка отца фокусировать внимание на самых незначительных мелочах, но теперь она поняла истинный смысл этого маневра и оценила его по достоинству: это была его тактика выживания.

Теща оставалась с Бренданом в самые тяжелые и страшные для него времена, и вот теперь она, возможно, уже никогда не вернется к жизни. Столкнувшись с этой грубой, суровой реальностью, отец предпочел переключить свое внимание на другой предмет.

— Разве это так важно? — спросила Аннелизе с легким оттенком раздражения. — Ты же слышал, что сказал врач: никто не знает, что творится у Лили в голове. Может, Джейми ее близкий друг, а может, это просто почтальон.

— Почтальона зовут Калум, — упрямо возразил Брендан.

— Значит, это не почтальон, — быстро вмешалась Иззи.

Отметив непривычную резкость Аннелизе, она ласково обняла тетю, давая понять, что справилась с собой. Аннелизе отодвинула стул и потянулась за чашкой.

— Бет приедет? — снова заговорила Иззи, стараясь сгладить возникшую неловкость, но тут же пожалела о своих словах, потому что в глазах тети мгновенно вспыхнула тревога.

— Нет, она пока не может приехать, а я не хочу ее волновать. — Аннелизе отвернулась, пряча глаза.

— Конечно, — ответила Иззи тем деланно-бодрым тоном, каким обычно разговаривала по телефону с клиентами, позвонившими, чтобы отказаться от какой-нибудь из ее моделей.

«Главное, не волновать Бет». Иззи выросла, повторяя про себя эту мантру. В своем семействе Иззи всегда считалась собранной и деловитой, она с детства знала, к чему стремиться. В противоположность ей хрупкая девочка Бет казалась странной, а иногда и диковатой, неприспособленной к жизни. И что в итоге? Бет замужем за Маркусом и счастлива в браке, а Иззи только что порвала с очередным любовником. Вдобавок женатым. Так кого же считать глупенькой и слабой?

Черт, мозги у нее совсем окостенели. В голове одни и те же мысли бродят по кругу, нужно скорее гнать их от себя. Сейчас надо думать о бабушке, а не о проклятом Джо Хансене.

Внезапно на Иззи навалилась неимоверная усталость. Возвращение домой не принесло ничего, кроме боли и одиночества. Господи, ну почему нельзя вернуть назад то время, когда бабуля еще не была больна, а папа не начал стареть, когда между Аннелизе и Эдвардом еще не случилось ничего ужасного, а Джо не успел произнести слова, навсегда разрушившие ее жизнь.

Иззи поспешно встала из-за стола.

— Извините, — пробормотала она. — Мне что-то нехорошо, думаю, сказывается разница во времени. Я, пожалуй, лучше лягу.

— Конечно. — Аннелизе поднялась и еще раз обняла племянницу. Иззи спрятала лицо у нее на плече и закрыла глаза, ей стоило огромных усилий удержаться от слез. — Я позвоню тебе позже, — неслышно шепнула ей на ухо тетя.

— Хорошо, — кивнула Иззи.

Когда Иззи открыла глаза, сквозь цветастые занавески пробивался свет. Ей приснился удивительный сон, и сразу же захотелось рассказать о нем Джо. Они вместе отдыхали где-то на юге, возможно, в Мексике, и нещадно палило солнце. Потом крошечный самолет вернул их домой, в чудесную, залитую светом комнату под самой крышей. Охваченная блаженным чувством легкости, Иззи перекатилась на другой бок и потянулась к Джо. Тут она проснулась окончательно. Джо не было рядом. Внезапно ей пришло в голову: они ведь никогда спали вместе, если не считать кратких обрывков сна после занятий любовью. Вернее, после секса.

Им никогда не жить вместе в наполненной солнцем нью-йоркской мансарде. Может, Джо вообще там не понравилось бы. Иззи толком не знала, какие дома или квартиры он предпочитает. Она ни разу не видела его жилья. Иззи лежала одна в своей девичьей постели в Тамарине, в комнатке, оклеенной светлыми обоями — она выбрала их сама в восемнадцать лет — и ветви яблони, качаясь под порывами ветра, негромко стучали в окно. Джо никогда не увидит этой комнаты и милых цей, напоминавших о прошлом. Он ничего не узнает о детстве Иззи и никогда не познакомится с бабулей.

«Иззи, ты безнадежная идиотка», — сказала она себе. Потом протерла глаза, прогоняя сон, отбросила одеяло и встала. И стоит оглядываться назад. Пришло время посмотреть вперед. Часы показывали начало двенадцатого. Иззи проспала пятнадцать часов, ей страшно хотелось есть и пить.

Все еще в футболке и пижамных штанах, она спустилась на первый этаж. Папы нигде не было видно, но в кофейнике Иззи обнаружила кофе, а рядом на столе лежала записка.

«Иззи, еда в холодильнике. Надеюсь, к тому времени, когда ты проснешься, кофе еще можно будет пить. Звони мне на мобильный, я собираюсь попозже заскочить в больницу. Позвони, если тебя нужно будет подвезти, в противном случае я вернусь в час».

Иззи выпила кофе, съела пару поджаренных кусочков ирландского хлеба, намазав их горьковатым апельсиновым конфитюром, потом приняла душ и проверила почту на своем «Блэкберри»[9]. Пришло послание от Карлы с пожеланием всего наилучшего, пара писем от коллег по работе и еще одно от Энди — соседа, жившего двумя этажами ниже. Он сожалел, что не смог дозвониться до Иззи, и спрашивал, не хочет ли она примкнуть к их небольшой компании и вместе отправиться в кино.

«Надо будет позвонить ему позже, сказать, что я в Ирландии», — отметила про себя Иззи. Следующее сообщение было от Стефана из «Супагерл». Речь шла о работе, и это послание Иззи смело переадресовала Карле. Джо не прислал ни строчки. Впрочем, он и раньше никогда не писал. «Слишком умен и осторожен, чтобы оставлять реальное свидетельство своей интрижки, — с горечью подумала Иззи. В конце концов, у него был адрес ее электронной почты, и если бы ему очень хотелось дать о себе знать, он написал бы. — Похожу, когда дело принимает крутой оборот, крутые парни находят себе других сексуальных партнерш. Поразительно, как ты только сумел так долго продержаться, Джо. Что ж, спасибо тебе и на том».

Перед уходом Иззи наскоро нацарапала и оставила на столе записку для отца: «Ушла в больницу, вероятно, увидимся там. На случай если не встретимся, буду дома вечером». Выйдя из дома, она зашагала к воротам.

Она успела забыть, какой крошечный городок Тамарин. Нью-Йорк — густонаселенный город, по сравнению, скажем, с Лос-Анджелесом, в том-то и прелесть жизни на Манхэттене: там всегда царит толчея. Тамарин же казался маленьким, будто игрушечным. Из одного конца города в другой можно было пройти пешком за полчаса, и за это время вам пришлось бы остановиться раз десять, чтобы перекинуться парой слов со знакомыми.

Пересекая город, Иззи задумалась, как бы сложилась ее жизнь в Тамарине. Может, это и есть лучший выход: оставить Нью-Йорк, а заодно и всех роковых мужчин, встречавшихся на ее пути, и жить простой, естественной жизнью здесь, где ее истинный дом. И все же Нью-Йорк — лучшее место для тех, кто не стремится пристать к иному берегу. Нью-Йорк подходит каждому и любого готов принять в свои объятия.