Иззи пронзило острое чувство вины, лицо ее запылало. Она не знала, какие выбрать слова, как облегчить боль Аннелизе. Ну что тут можно сказать? И вправе ли она бормотать какую-то бессмыслицу, пытаясь утешить тетю? Где-то в Нью-Йорке жила замужняя женщина, такая же, как Аннелизе, и муж обманывал ее с Иззи. Джо, конечно, говорил, что их с женой давно ничто не связывает, но все его поступки доказывали обратное.

— А что сказал Эдвард? — растерянно спросила Иззи, остро сознавая свою никчемность, но искренне желая помочь.

— Он смутился. Я попросила его уйти, и когда он вышел из комнаты, эта стерва Нелл заявила, что я с самого начала обо всем знала. Потому что любая дура давно бы догадалась, муж завел себе любовницу, — с горечью прошептала Аннелизе. — Но я не знала, Иззи. Я действительно не знала. После сорока лет, прожитых вместе, думаешь, что знаешь человека. Такое трудно пережить. Жизнь вообще жестокая штука. — Казалось, Аннелизе вот-вот рассмеется, это походило на безумие. — В мире так много ужасных вещей, даже трудно сказать, хуже всего… Но для меня самое страшное — что на самом мы никого по-настоящему не знаем, даже близких нам людей. Я думала, Эдвард любит меня. Какой же я была идиоткой. — Аннелизе немного помолчала. — Господи, Иззи, надеюсь, тебе никогда не придется пережить похожее предательство. Я не пожелала бы такого и злейшему врагу. Я ведь и вправду считала, что Эдвард меня любит. Мы столько лет прожили в браке… Я не сомневалась, что мы будем вместе до самого конца. А теперь получается, что вся наша жизнь была сплошной ложью. Происходящее виделось нам по-разному. Теперь я понимаю, откуда взялось выражение «Смотреть на мир сквозь розовые очки», — внезапно заключила Аннелизе. — На мне были чертовы розовые очки. Правда была у меня под носом, а я ее не видела. Думаю, я давно опротивела Эдварду, больше того, осточертела, разве иначе он увлекся бы Нелл?

Иззи представила себе Нелл и озадаченно нахмурилась. Эту женщину смешно было даже сравнивать с Аннелизе. Тетя с ее огромными синими глазами, точеным лицом и восхитительными серебристыми волосами походила на волшебное, сказочное создание. Казалось, она может пройти по берегу своей танцующей походкой и исчезнуть в морской пучине, словно русалка. Рядом с ней Нелл выглядела бесцветной и заурядной. И что такого нашел в ней дядя Эдвард? Здесь была какая-то нелепица.

— Ты рассказала Лили? — Иззи знала, как близки ее бабушка и тетя. Может быть, известие о поступке Эдварда так потрясло бабулю, что у нее случился удар? Но Аннелизе легко угадала ход мыслей племянницы.

— Нет. — Она покачала головой. — Не успела. Мне было слишком стыдно и неловко: неприятно признаваться, что муж бросил тебя ради твоей лучшей подруги. Теперь я жалею, что ничего не сказала Лили. В больнице я только об этом и думаю. Каждый день сажусь рядом, беру ее за руку и начинаю говорить. Твоя бабушка одарена необыкновенной добротой и мудростью. Понимаешь, Иззи, ей можно рассказать все. На свете найдется не так уж много девяносталетних женщин, похожих на нее, таких же понимающих, лишенных предвзятости. Лили мгновенно ухватила бы суть, она не стала бы делать трагедию из нашего разрыва с Эдвардом и нашла бы для меня слова утешения. Но я не сказала ей, потому что сгорала со стыда, а теперь, быть может, мне уже никогда не представится возможность поделиться с ней.

Теперь замолчала Иззи. Ее охватил мучительный стыд. Она всегда считала для себя невозможным встречаться с женатым мужчиной, но Джо сумел зацепить ее прежде, чем она смогла отгородиться от него барьером. Иззи даже не успела понять, во что ввязывается, как оказалась в ловушке. Остальное можно было легко предсказать. Разве есть выбор у влюбленной женщины?

Рассказ Аннелизе глубоко задел Иззи, она будто заглянула в увеличивающее зеркало, и холодное стекло беспощадно отразило все незаметные прежде изъяны лица: расширенные поры, неровности кожи и пятна. История их с Джо любви вдруг предстала перед ней во всей своей неприглядности.

Жена Джо ничем не отличалась от Аннелизе, она тоже верила, что муж ее любит, что их связывает близость, что ему хочется делиться своими мыслями и мечтами с ней, а не с чужой женщиной.

Единственное различие заключалось в том, что Эдвард бросил жену ради Нелл. Ему хватило смелости уйти к любимой женщине. А Джо так и не решился. Отсюда следовал один простой вывод: Джо недостаточно сильно ее любил. Лгал он или нет, когда говорил, что их с Элизабет брак давно превратился в пустышку, уже не играло роли. Джо не пожелал быть с Иззи, когда она в нем больше всего нуждалась.

Вину и стыд на мгновение вытеснило такое глухое отчаяние, что Иззи чуть не разрыдалась.

Взглянув на племянницу, Аннелизе тотчас пожалела, что рассказала ей о себе и Эдварде. В двух шагах от нее, в больше, умирала дорогая Лили, и печальные подробности чьей-то измены казались сущей мелочью по сравнению с этим горем.

Бедняжка Иззи потрясенно молчала и смотрела на тетю глазами, полными слез. Если уж Иззи пришла в такое смятение, то что же будет с Бет? Об этом Аннелизе не хотелось даже знать. О Господи, Бет… Аннелизе понимала, что поступила малодушно, скрыв все от дочери, но ей просто не хватило мужества выдержать еще и это испытание.

Когда она была еще беременна, мама как-то завела с ней разговор о внутренней связи между матерью и ребенком.

— Нет ничего сильнее этой любви, — сказала она. — Я не могу тебе этого объяснить, и никто не сможет. Пройдет несколько месяцев, и ты будешь держать на руках крошечное существо, всецело зависящее от тебя, тогда твое дитя будет для тебя важнее всех на свете, важнее Эдварда. Все остальное просто перестанет для тебя существовать.

— Да брось, мама, — рассмеялась Аннелизе.

— Это правда, — серьезно кивнула мать. — Подожди, и ты убедишься.

Так и вышло. Аннелизе никогда не думала, что станет такой сумасшедшей матерью, пока у нее не родилась дочка. До появления Бет она считала себя деятельной и умелой, легко бралась за любую работу, даже ту, что принято считать мужской, и успешно справлялась с ней. Она всегда любила садоводство, ей нравилось копаться в земле, сажать, полоть, окучивать. Сил и энергии было у нее в избытке. Она полагала, что принадлежит к тем женщинам, для которых материнство всегда где-то на втором плане, но потом родилась Бет, и в тот же миг все изменилось, словно ее вдруг огрели по голове одной из садовых лопат.

Внезапно она оказалась во власти маленького, кричащего, мяукающего создания, бесконечно любимого и дорогого. Первые полгода жизни дочери она почти совсем не спала. И едва не сошла с ума, пытаясь одним лишь усилием воли справиться с подступающими приступами тоски. Ах, если бы только можно было от них навсегда избавиться!

Мама была права. Забота о Бет стала сутью ее жизни, и теперь Аннелизе со страхом думала о том, как скажет своей чудесной, нежной, хрупкой, как цветок, девочке о том, что они с Эдвардом расходятся. Оставалось только надеяться, что Бет не посмотрит на нее с укором и не скажет: «Наверняка ты все знала!»

Когда-то давно Аннелизе прочитала в газетах об одном политическом деятеле, который признался жене, что он гомосексуалист, всего за час до того, как заявил об этом публично всему миру на пресс-конференции. Жена стояла рядом с ним перед камерами, в окружении репортеров и держала его за руку. Именно это и вызвало больше всего пересудов. Как она могла? Должно быть, она знала.