Арлин широко распахнула глаза, не веря своим ушам. Ей тоже было жаль Рейнара.

Впрочем, она была не уверена в том, что причина молчания людей о личной жизни ректора заключалась в том, что люди его жалели. Скорее — боялись. Ведь Рейнар Рес регулярно сражался с сошедшими с ума существами Разрыва, был почти героем для огромного количества людей. Его уважали паладины и его статус признавал сам король. О какой жалости могла идти речь?..

— Но ее безумие… Как же вы справляетесь? — тихо спросила Арлин, и Рейнар не стал скрывать:

— Безумие владеет Джайраной почти восемьдесят процентов времени. Лишь изредка она возвращается в сознание, и тогда я могу вывести ее на люди и показать, что с ней все в порядке. Как сегодня.

— Но зачем вообще выводить ее в свет? — ахнула Арлин. — Это же так опасно! А вдруг она лишится рассудка прямо на балу?

— Чтобы никто не заподозрил в ней монстра, — спокойно ответил Рейнар. — Да, это риск. Но это тот риск, который позволяет мне не звать к ней толпу врачей, и не объяснять, почему она не наблюдается у них. Все должно быть натурально. А так я говорю всем, что в свободное время ухаживаю за ней сам, а в прочие часы она лежит в постели.

— Где же она сейчас?

— Отправил домой на личной карете, — мрачно ответил Рейнар. — По моим расчетам, у нее есть еще часа два, до нового приступа безумия. Она доберется до дома, а там за ней присмотрит Хекс.

— Хекс? — приподняла бровь Арлин.

Рейнар загадочно улыбнулся.

— Мой друг. Ему можно доверять, — ответил он через мгновение.

— Вот как, — удивленно покачала головой Арлин.

Ей было сложно осознать услышанное. Она-то себе напридумывала совсем другое. Так много всего! А оказалось…

Рейнар опустил голову и вдруг обхватил подбородок Арлин, заставив ее посмотреть на себя.

— У меня было приглашение на бал на две персоны, — медленно проговорил мужчина. Я не хотел брать с собой каких-то других сьер… — он вдруг странно усмехнулся, опустив взгляд. — И специально взял сестру, чтобы…

Арлин вдруг почувствовала, что ей стало жарко. Сердце подскочило к самому горлу, и она, не задумываясь, выпалила:

— Чтобы я не ревновала?

И тут же прикусила губу, боясь, что сморозила глупость. Вдруг он имел в виду что-то другое? Да, наверняка, именно так и есть, а она уже напридумывала себе!

— Да, — ответил он, прервав поток ее панических мыслей и снова взглянув ей в глаза. На его губах появилась легкая улыбка, но впервые она показалась Арлин грустной. — Я вел себя так, словно мы с тобой пара. Словно ты уже — моя. Хотя, как мы оба знаем, ты мне ничего не обещала. Глупость конечно…

Его голос стал тихим и неровным. Словно он вовсе и не планировал всего этого говорить, но все как-то вышло само.

— И вовсе не глупость! — воскликнула Арлин и нахмурилась, освобождаясь из кольца его рук и возмущенно глядя в его золотистые глаза, мечтая и обнять его, и отругать.

Улыбка на губах Рейнара стала шире, и теперь в ней появились совершенно новые оттенки. Те самые, от которых фею всегда бросало в жар.

Бросило и сейчас.

— Значит я могу считать это твоим согласием? — спросил он, приподняв бровь.

— Согласием на что? — хрипло проговорила она.

— Быть моей, конечно же, — ответил он, довольный, как сытый тигр.

Или дракайн.

В этот момент Арлин зажмурилась, потому что все внутренности будто опалило, и не хватало сил ответить. Ей хотелось улыбаться, хотелось поцеловать Рейнара, прошептать ему в ответ какую-нибудь глупость, а потом согласиться.

Обязательно согласиться.

Вот только стоило ей на миг забыться, утонуть в объятиях и поцелуях, в прикосновениях губ, которые вдруг стали пьяняще-горячими, как кожу на груди, прямо в области сердца, стало так нестерпимо печь, словно кто-то пытался оставить на ней клеймо каленым железом.

Метка въедалась в плоть, и Арлин поняла, что стоит ей согласиться не только мысленно, но и на словах, как этот знак останется на ней навсегда.

Вот сейчас — точно навсегда. Это осознание зажглось внутри нее само, словно инстинкт.

И, признаться, фее уже почти было наплевать… Ну и пусть она больше никогда не сможет надеть платье с глубоким воротом! Пусть ей придется забыть о посещениях лекаря — она и прежде-то не часто обращалась к врачам, опасаясь разоблачения. Пусть ей всегда придется бояться… До самой смерти.

Потому что в этом мире с брачной печатью феи она навсегда останется просто меченым монстром Разрыва.

Арлин вздрогнула и отстранилась от Рейнара, уперев ладони ему в грудь. Мужчина взглянул на нее, не понимая. Его огромные широко распахнутые глаза светились, как солнце, и Арлин едва могла вздохнуть, от мысли, что придется обидеть его. Расстроить. Погасить золото его взгляда.

Поэтому она ничего не сказала, кроме:

— Прости…

И отстранившись, убежала прочь.

Она выскочила из стенной ниши, как тень, не замечая ничего вокруг. Её глаза щипало, и вряд ли она понимала хоть наполовину, что происходит.

И как это может выглядеть со стороны.

На ее беду в коридоре в тот момент вовсе не было пусто. И прямо за ней помчался мужчина, которого видеть ей совсем не хотелось. Встречаться с которым ей было не нужно.

И даже Рейнар, который выбрался из ниши почти сразу же за Арлин, не успел сказать ей, что она бежит не в ту сторону. Что там, куда помчалась фея, располагается главный выход из дворца, и именно там стражники проверяют пропуска у всех приглашенных. Потому что досмотр гостей был не только на входе в замок, но и на выходе.

Поэтому буквально через минуту, когда Рейнар, стиснув челюсти, быстрым шагом подходил к двум королевским гвардейцам, задержавшим гостю в желтом платье с крылышками, было уже поздно. Испуганную Арлин уже взял под руку подозрительно улыбающийся Ивар Лозьер-ис, министр культуры и дворянской этики его величества короля. Крайне опасный тип, который тщательно отслеживал нарушения сословных различий и жестоко наказывал за них.

И когда тот уводил ее прочь, Арлин в последний момент обернулась, увидев чуть в стороне, но совсем рядом неподвижно застывшего Рейнара. Она бросила на него полный ужаса взгляд, но дракайн уже ничего не мог сделать. Только стоять и смотреть, скрипя зубами от раздражающей безысходности.

Какого дохлого тролля здесь оказался Ивар? Как он заметил Арлин?

Рейнар не знал. Ведь с двумя стражниками ректор Вечерней академии еще смог бы разобраться на месте. Но не с министром дворянской этики.

Его руки были связаны.

Ведь Рейнар не лгал, когда говорил Арлин, что за проникновение во дворец ее могла ждать жестокая кара.