— Что достану вас даже из‑под земли, если это потребуется, — мягко докончил фразу Ван‑Вейлен. — До свидания.

Дэн положил трубку, и в этот самый момент на пороге кабинета появилась перепуганная секретарша. «Вошла, не постучавшись, — отметил он про себя. — Все‑таки зря я отменил приказ о ее увольнении».

— Господин Смирнов, — еле выговорила она задыхающимся голосом, — к вам поднимаются прямо сюда. Это из милиции.

Трое людей в форме через минуту вошли вслед за ней.

— Даниил Андреевич Смирнов? — осведомился один из них.

— Да, это я, — внешне не теряя спокойствия, приветливо отозвался Дэн и слегка поклонился.

— Он же Дэн Смирнов? И снова легкий поклон.

— Следуйте за нами.

Выходя из своей студии в сопровождении людей в форме, Дэн вспомнил, что так и не воспользовался второй круглой фразой: «Мне кажется, что мы с вами еще можем поладить». Садясь в машину, он окинул здание своего модельного агентства взглядом. Как оказалось впоследствии, он видел его в последний раз.

— Тебе все еще плохо? — участливо поинтересовался Сергей.

Дав показания в милиции — впрочем, в основном этим занимался Воронцов, — они поехали к нему домой. Анна пока не совсем пришла в себя, и Сергей не на шутку беспокоился за нее.

— Сегодня ты будешь моей гостьей, — весело сообщил он, открывая перед ней дверь.

Анна попыталась улыбнуться побелевшими губами, но из этого ничего не получилось. Сергею стало больно после того, как он взглянул на нее, ослабевшую, сникшую.

Теперь Анна лежала в его спальне на кровати, закутанная в два одеяла, так как ее все еще трясло. Сергей принес ей горячий кофе, но Анна никак не могла отпить ни глотка: она дрожала, зубы выстукивали мелкую дробь о край чашки. С большим трудом ему удалось влить в нее несколько глотков горячего напитка.

— Как же так? — все время спрашивала она. — Как это могло случиться?

Увы, Сергей не знал ответа на этот вопрос. Они только что чудом избежали верной смерти, но особой радости он почему‑то не чувствовал: слишком четко и назойливо у него выстраивалась другая логическая цепочка. «Это ведь ты, — настойчиво твердил ему внутренний голос, — ты довел Анну до такого состояния. Сколько бы ты ни твердил себе, что действовал правильно, что только открыл глаза на истину, у тебя же не было такой цели вначале. Ну‑ка, вспомни, дружок, с какого перепугу ты потащился в этот распроклятый Амстердам? Из‑за великой любви? Да нет же, хотел накопать компромата, место хорошее получить, считай, в грязь лицом ее макнуть. Ну и как? Получилось? Сказал ей правду? Вот и радуйся! Из‑за тебя она сегодня чуть не погибла и из‑за тебя ей сейчас так плохо! Ну что, Сергей Воронцов, доволен?» Но самое страшное, что теперь Анна так никогда и не узнает, как Сергей ее любит. Он что угодно сделал бы для нее, лишь бы ей было хорошо, лишь бы она была счастлива. Да что счастлива? Правую руку отдал бы только за то, чтобы у нее прошел этот озноб!

Сергей нервно закурил, затянулся пару раз, но не выдержал, бросил недокуренную сигарету и пошел к ней.

Он сел на край кровати, ласково взял Анну за руку, отвел с ее лица, разметавшиеся в беспорядке волосы. Она все еще вздрагивала. Прикусив губу, Анна старалась взять себя в руки, не зря ведь ее называют железной женщиной. Какая там железная! Защитная броня разлетелась… Господи, лучше не вспоминать про эту защитную броню! Дэн так много о ней говорил! Она чувствовала себя такой слабой и разбитой, какой не была еще никогда. Даже Лилечка, то и дело приходившая к Анне со своими бедами и горестями, как ей показалось теперь, не бывала такой слабой, как она сама сейчас.

Слезы застлали ей глаза, в который раз уже, но остановить их было невозможно.

— Не надо, — ласково сказал Сергей: на лице Анны отражалась вся борьба, которую она вела сама с собой. — Не сдерживай себя, поплачь, если хочешь. Может быть, от этого тебе станет легче.

И вдруг он оторопел: Анна, всхлипнув, потянулась к нему. Да, это все происходит на самом деле! Она прижалась головой к его груди и, наверное, слышит, как бьется его сердце, быстро и сильно. А может быть, и не слышит, но он‑то все чувствует точно: и аромат ее шелковистых волос, в которые уткнулся лицом, и ее прерывистое дыхание. И знает, что она плачет: его рубашка становится горячей и намокает с левой стороны, как раз там, где покоится ее голова.

И не мог он в этот миг, когда она, так ненавидевшая его, вдруг сама потянулась к нему, не раскрыть ей свои объятия. А Анна спряталась в кольце его ласковых рук, укрылась от всего, что переживала в последнее время, такая маленькая, беззащитная, испуганная.

Он приподнял ее лицо за подбородок. Она робко заглянула в его глаза. Никогда так еще она не смотрела на него. В ее взгляде была надежда, мольба о защите. Ей не хотелось уходить, не хотелось, чтобы он отпустил ее.

— Я люблю тебя, — вырвалось у Сергея. Он так долго держал в себе эти слова, не решаясь сказать их Анне вслух. Но сейчас смог это сделать. — Я люблю тебя, — повторил он, с удивлением вслушиваясь в собственные слова. Сергей смотрел в ее глаза, словно в два окна, по которым стекают капли дождя. И столько было в них боли, столько любви, что он не смог бы поступить иначе, чем поступил. Осторожно, словно боясь спугнуть Анну, Сергей сомкнул объятия еще сильнее и коснулся губами ее глаз, ощущая солоноватый вкус слез. А потом, не в силах больше владеть собой, приник губами к ее губам и почувствовал, что она ему отвечает.

И тогда все, что пережили Сергей и Анна, все, даже самое страшное, вдруг стало ненужным и неважным: оно сузилось до белой точки и исчезло. Все это перестало быть настоящим. Реальным стали лишь волны тепла и обнаженность их тел, душ, каждого нерва. Они бросились друг к другу, как если бы были единственными выжившими на всей Земле.

Все было забыто: карьера, ТВР, конкуренция. Они не были больше врагами, не были коллегами, они были просто людьми, ищущими друг в друге тепло. Они вновь и вновь черпали друг от друга силы на то, чтобы жить, и растворялись друг в друге, не боясь этого, зная, что теперь не потеряют себя.

— Я люблю тебя, — шептал Сергей снова и снова.

— Любимый, — отвечала ему Анна.

А потом все прошло. Сергей не понял, как это могло случиться, но Анна вдруг резко отстранилась от него.

— Мне надо идти, — сказала она.

У Сергея упало сердце: вот так же холодно и сухо она разговаривала с ним уже десять лет.

— Куда ты? — спросил он.

— Я должна идти, — упрямо повторила Анна. Встала с кровати и принялась одеваться.

— Но ты же не можешь так поступить, — вскричал Сергей, вскакивая с места. — Ведь только что…

— Прости меня, — произнесла она, и в голосе ее прозвучала боль, — но мы не можем быть вместе…

— Но почему? Не уходи, постой! — Сергей схватил ее за руки, сжал запястья. — Ты же не хочешь уйти от меня вот так!