А если бы он попал в Академию, но в результате собственных ошибок, стоило ли вообще стараться? Мог бы он согласиться на лучшую жизнь для себя, зная, какой ценой он ее добился?

— Ну и болван же ты, Тави, — буркнул он себе. — Другого такого болвана днем с огнем не сыщешь!

Конечно, все могло бы обернуться куда хуже — и для него, и для его родных. Он сжался при мысли о дяде, лежащем мертвым на земле, или о тете, лежащей с пустым взглядом рядом с лоханью для исцеления… тело ее продолжало бы жить, но она была бы все равно что мертвая. Да, все обернулось не так, как ему хотелось, но и не так плохо, как могло бы.

Хотя у него болели все мышцы до одной, а в голове ощущалась лихорадочная легкость, он встал и шагнул к двери. Он найдет дядю и тетю, попросит у них прощения и предложит искупить Свою вину. Он представления не имел, что ему для этого сделать, но он должен был хотя бы попытаться. Они это заслужили.

Он заслужит то уважение, которого ему так не хватало, не хитроумием или дерзким наскоком, а упорным трудом — как это сделали дядя и тетя.

Тави взялся уже за щеколду, когда в окно негромко постучали. Он оглянулся. Ветер на улице все крепчал, и окна были закрыты ставнями. Возможно, это стучала в них какая-нибудь озорная ветряная фурия.

Стук повторился. Три частых удара, два редких, три частых, два редких. Тави подошел к окну и отодвинул щеколду ставней. Они распахнулись, едва не сбив его с ног, и в комнату ворвался порыв влажного, ледяного ветра. Тави отскочил на пару шагов, и в комнату бесшумно проскользнула чья-то фигура.

Оказавшись в комнате, Амара повернулась и захлопнула ставни. Наряд ее составляли штаны Бернарда, туго затянутые на талии тяжелым кожаным поясом. Его рубаха, куртка и плащ тоже были ей слишком велики, но она затянула их такими же кожаными ремнями, поэтому передвигалась в них без особых затруднений. Обута она была в светлые кожаные шлепанцы поверх нескольких слоев теплых носков. В руке она держала старую кожаную сумку Бернарда с привязанным к ней его же охотничьим луком, десятком стрел и мечом из мавзолея принцепса.

— Тави, — выдохнула она. — Одевайся теплее. Захвати с собой несколько пар носков, одеял и еды, если у тебя здесь есть. Мы уходим.

— Уходим? — ошеломленно пробормотал Тави.

— Говори тише, — прошипела рабыня.

Тави изумленно выпучил на нее глаза.

— Прости.

— Не извиняйся. Лучше поспеши. Времени у нас в обрез.

— Но мы не можем уйти, — возразил Тави. — Гроза начинается.

— Не такая сильная, как вчера, — буркнула Амара. — И мы можем захватить побольше соли. У вас ведь здесь есть коптильня, да? Значит, вы солите мясо?

— Ну конечно, но…

Амара подошла к его сундуку, откинула крышку и принялась рыться в нем.

— Эй! — возмутился Тави.

Она швырнула ему пару теплых штанов. За ними последовали три его самые теплые рубахи. Потом она сняла с крючка у двери его куртку и второй плащ.

— Надевай это, — скомандовала Амара.

— Нет, — твердо заявил Тави. — Никуда я не пойду. Я вообще недавно вернулся. Люди ранены из-за того, что пытались искать меня, и я не собираюсь подвергать их такой же опасности еще раз. Не хочешь же ты, чтобы я подверг опасности людей моего стедгольда только ради того, чтобы помочь беглой рабыне!

Амара подошла к двери и проверила, надежно ли задвинута щеколда.

— Тави, у нас совсем нет времени. Если хочешь жить, иди со мной. Сейчас же.

От удивления Тави даже уронил одежду, которую машинально держал в руках.

— Че-чего?

— Если ты не уйдешь со мной прямо сейчас, до рассвета тебе не дожить.

— О чем это ты?

— Одевайся — сказала она.

— А вот и нет, — огрызнулся он. — Никуда не пойду, пока не узнаю, что происходит.

Она прищурилась, и в первый раз за время их знакомства Тави ощутил исходящую от нее угрозу.

— Тави, если ты не оденешься и не пойдешь со мной, мне придется оглушить тебя, завернуть в одеяло и тащить так.

Тави облизнул пересохшие губы.

— Н-ни хрена не утащишь, — заявил он. — Через зал не потащишь, а через окно — с твоей-то лодыжкой тоже не получится.

Амара стиснула зубы.

— Что ж, разумно, — буркнула она. — Ладно, слушай. И этот стедгольд, и, возможно, все жители долины в опасности. Мне кажется, мы с тобой можем помочь им. Одевайся, Тави. Ну пожалуйста. Я все объясню, пока ты это делаешь.

Тави поперхнулся. Стедгольд в опасности? Что это она такое говорит? Меньше всего ему нужно сейчас снова пускаться в бегство: ведь это только докажет тем, кого это касается, что ему нельзя доверять…

Но ведь Амара спасла ему жизнь. И если она говорит правду…

— Ладно. Рассказывай.

Он подобрал одежду и принялся натягивать рубаху. Амара кивнула и подошла ближе, забрав у него лишнюю одежду.

— Во-первых, я не рабыня. Я курсор. И попала к вам в долину по личному приказу Первого лорда.

На мгновение Тави оцепенел, потом опомнился и сунул руку в рукав.

— Что, с почтой?

Амара вздохнула.

— Нет. Это лишь одна из наших обязанностей, Тави. Я — агент Первого лорда. Он полагает, долине угрожает опасность, и послал меня сделать с этим что-нибудь.

— Но ты же девушка!

Она нахмурилась и бесцеремонно надела ему через голову вязаный свитер.

— Я курсор. И мне кажется, Первый лорд не ошибается.

— Но я-то тут при чем? И Бернардгольд?

— Ты видел эту опасность, Тави. Мне необходимо доставить тебя в гарнизон. Ты должен рассказать графу, что ты видел.

Тави похолодел и снова уставился на нее.

— Мараты, — прошептал он. — Мараты надвигаются. Ведь правда? Как тогда, когда они убили принцепса.

— Похоже на то, — кивнула Амара.

— Мой дядя их видел… вот он пускай и идет. Граф ни за что не поверит, если…

— Он не может, — вздохнула Амара. — У него провалы в памяти после исцеления. Он не помнит ничего.

— Ты-то откуда это знаешь? — вскинулся Тави.

— Подслушала. Притворилась, будто упала в обморок, а сама слушала все, что здесь говорилось. Твой дядя не помнит, а твоя тетка относится ко мне с подозрением. И объяснять им все это некогда — нам надо уходить, прямо сейчас.

Тави застегивал тяжелую куртку, но тут пальцы его снова застыли.

— Почему?

— Потому что там, внизу, сидят люди, которые пришли, чтобы убить меня, тебя и всех, кто видел маратов.

— Но зачем алеранцам хотеть этого?