Арент с удивлением сообразил, что у них с ван Схотеном есть нечто общее. Отцу Арента тоже было бы стыдно. Каждый раз на воскресной службе он бранил Ост-Индскую компанию, называл ее «ненасытной». Говорил, что Господь безвозмездно наделяет человека всем, что нужно для жизни. Пища растет на деревьях, в полях и лесах. Божьи щедроты даются человеку по праву рождения. Но дьявол заставляет его желать большего. Соблазняет излишествами: сахаром, табаком, хмельным зельем – всем тем, что отвлекает нас от дел праведных, а закончившись, заставляет с одержимостью безумцев искать еще и еще. В делах Ост-Индской Объединенной компании он видел дьявольский промысел, стремление поработить людей, вынуждая их надевать на себя все новые и новые путы.

Арент ненавидел отца, но с годами пришел к выводу, что старый безумец в чем-то был прав. Крестьяне гнули спину в поле, потому что им платили жалкие гроши. Если они отказывались работать, их заставляли силой. А тех, кто пытался этому помешать, убивали, поскольку прогресс требовал жертв.

Ван Схотен был прав. Компания ни во что не ставила человека. Люди для нее были разменным товаром, дешевым и заменяемым. Ценность имело лишь то, что они добывали.

– Знаешь что? – заплетающимся языком проговорил ван Схотен. – По правде говоря, я буду рад, когда Старый Том утянет этот корабль на дно. Разве есть на борту хоть кто-то, кого стоит спасать?

– До такого не дойдет, – возразил Арент.

– И кто его остановит? Ты? – В голосе мастера-негоцианта послышалась жалость. – Пипсов ученый медведь возомнил, что у него в лапах поводок? Вот потеха. – Схотен сощурился и резко бросил: – Я слыхал про тебя. Про твое последнее дело, об Эдварде Койле и пропавшем алмазе.

Арент внутренне напрягся:

– Это было давно.

– Алмаз так и не нашли. Поговаривают, что ты сам его и украл.

– Я прибыл в Лилль спустя три месяца после кражи. Сэмми – еще через месяц. Алмаз украли задолго до этого. Койл хранил тысячи гульденов в сундуке под кроватью.

– Фамильное состояние.

– Это Сэмми потом узнал, – процедил Арент сквозь зубы. – Я ошибся.

– А что случилось с Койлом?

– Не знаю.

– Запятнал его доброе имя и не знаешь? – хохотнул ван Схотен.

– Он сбежал до того, как Сэмми доказал его невиновность. Мы не знаем, где он скрылся.

Кто-то прошел мимо Арента. Судя по ароматическому шлейфу – капитан Кроуэлс.

– Боже мой, Рейньер. – Капитан смерил ван Схотена презрительным взглядом. – Что с тобой? Ты уже две недели ведешь себя как распоследний идиот.

Ван Схотен поднял на него умоляющий взгляд; в его глазах стояли слезы.

– Я…

Его прервал звук торопливых шагов, дверь распахнулась, и в кают-компанию ворвался Исаак Ларм.

– Вернулся, – проговорил он, запыхавшись. – Восьмой фонарь вернулся!

Как только дверь камеры открылась, Сэмми выкарабкался наружу и судорожно вдохнул свежий воздух. Несмотря на жару, он дрожал, как от холода. Широко раскрытые безумные глаза, сальные волосы, дурной запах изо рта… В руке Сэмми сжимал пузырек с сонными каплями.

– Как хорошо на свежем воздухе! – блаженно заявил он, хватаясь за протянутую руку Арента и выпрямляясь в полный рост.

Арент старался не показывать отчаяния.

Его долгом было защищать Сэмми Пипса, но чем дольше тот оставался взаперти, тем отчетливее Арент понимал, что провалил задание. Вчера он был убежден, что любви дяди будет достаточно, чтобы освободить Сэмми, а сегодня знал, что она не поможет даже перевести его в каюту.

Как и прошлой ночью, Сэмми потребовал, чтобы Арент отвернулся.

– Восьмой фонарь снова горит, – заметил он, сосчитав огни вдалеке.

– Сейчас отправят шлюпку на разведку, – сказал Арент. – Если поторопишься, увидим, как отплывут.

– Никогда не торопи человека, когда он справляет нужду, – пожурил его Сэмми, выпуская струю мочи за борт. – Рассказывай, что узнал.

– Сегодня видел прокаженного. Он отвел меня к самодельному алтарю в трюме.

– Алтарь цел? Можно мне посмотреть?

– Капитан Кроуэлс распорядился сломать.

– Ну разумеется. – Сэмми вздохнул. – Что еще?

– Мы считаем, что Боси наделал тайников для контрабанды по всему кораблю и был в доле с Исааком Лармом – старшим помощником капитана. Мы обнаружили…

– Кто «мы»?

– Я и Сара Вессел.

– А-а-а, – протянул Сэмми многозначительно. – Сара Вессел…

– Да, Сара Вессел.

– Очень хорошо.

Арент непонимающе заморгал:

– Это еще почему?

Сэмми весело всплеснул руками:

– Ты туп, как чурбан, из которого тебя вытесали. – Он сочувственно посмотрел на друга – мол, дело совсем безнадежное. – Что было в тайнике Ларма?

– Ничего. Похоже, Ларм успел его опустошить до нашего прихода, но не ожидал увидеть на нем метку Старого Тома.

– Так, может, Старый Том нашептал Боси провезти что-нибудь втайне от Ларма?

– А потом убил, чтобы заткнуть ему рот, – согласился Арент. – А еще Рейньера ван Схотена гложет какая-то тайна. Мы ее почти узнали, но потом… – Он махнул рукой в сторону восьмого фонаря.

Сэмми натянул бриджи. Арент, умыкнувший снедь за ужином, вручил приятелю кусок дичи, краюху хлеба и бутыль вина.

– И кажется, я нашел способ заставить Йоханнеса Вика признаться, почему он отрезал Боси язык, – сказал Арент, когда они направились на другой конец палубы.

– Как?

– Мне надо проиграть ему в бою.

Сэмми чуть не подавился хлебом:

– А ты когда-нибудь проигрывал?

– Драка всегда одинакова, просто тут в конце надо упасть.

На воду спускали шлюпку. Не накрытая парусиной, она казалась гораздо вместительнее. На каждой из трех банок могли усесться по три человека и еще один в носу. Но, очевидно, Кроуэлс не хотел рисковать людьми понапрасну, поэтому по веревочному трапу спускались только трое матросов.

Вид у них был не радостный.

Исаак Ларм суетился вокруг, точно курица-наседка.

– Слишком близко не подплывайте, – обеспокоенно наставлял он своих подопечных. – Постарайтесь разглядеть флаг и расслышать, на каком языке говорят.

Арент отметил про себя, что Ларм даже не решился назвать восьмой фонарь кораблем, – так зловеще он воздействовал на умы всех на «Саардаме».

На палубу вышел Вос. В призрачном свете луны казалось, что кожа неплотно прилегает к его черепу.

– А где генерал-губернатор? – спросил Кроуэлс.