Подсудимые на процессах 1937–1938 годов были арестованы по политическим обвинениям. Ты знаешь – что им вменялось?

– Заговор с целью свержения Советской власти и разрушения социалистического строя, шпионаж в пользу капиталистических государств, попытка расчленить СССР на ряд независимых республик…

– Эти обвинения не были надуманы – черт-те какие черви копошились в мозгах ленинских гвардейцев. От ненависти к Сталину они на всё были готовы.

Признания из них в противоправных замыслах выбивали хамоватые офицеры НКВД. С бывшими партийными вельможами не церемонились на допросах и ничем не облегчали им жизнь на нарах. Но тяжкие тюремные будни для избранных обвиняемых иногда прерывалась. Для тех, которые были причастны к финансированию структур Коминтерна и Профинтерна и которые через Наркомат внешней торговли за взятки заключали невыгодные для СССР сделки с заграничными фирмами. Этих обвиняемых по ночам из вонючей камеры привозили в уютную усадьбу на реке Москве. Там вежливые люди в штатском приглашали их за стол с вкусной едой, выпивкой и говорили им примерно следующее:

– За вами должок. Вы прикарманили уведенный из СССР солидный куш… Жизнь же ваша стоит дороже любых денег, благородных металлов и антиквариата. Смертный приговор вам по политическим мотивам обеспечен. Но не всё потеряно. Отдайте на бумаге распоряжение хранителям наворованных вами ценностей за границей – передоверить их предъявителям вашего письма. Чем больше вы поможете возвратить наворованного, тем больше у вас надежд не умереть мучительной смертью, а быть помилованным и жить-поживать сначала где-нибудь в ссылке, а потом и в столице.

Затребованные в усадьбе на реке Москве письма были начертаны. С ними в Европе и Америке к родственникам и доверенным лицам советских олигархов шли сначала финансисты Сталина и обсуждали: как получить причитающееся? Если финансисты не договаривались с кем-то из хранителей денег и ценностей, то его с родней брали в оборот сталинские террористы.

Не думаю, что все заграничные капиталы ленинской гвардии изъяли в пользу СССР. Но суммы валюты, фигурирующие в отчетах спецгруппы по изъятию, – очень внушительны. Фрагменты отчетов ксерокопированы и помещены в моей книге. Имеются в ней и фотокопии писем советских олигархов к хранителям их денег на Западе. Когда книга пойдет в продажу, я при свидетелях под расписку передам письма с отчетами на хранение в государственный архив. Пусть специалисты проведут экспертизу на подлинность документов и пусть наши с тобой, мил друг Никола, коллеги-историки перетолковывают их – каждый на свой лад.

– Тихон Лукич, не смею вам не верить. Но если воровство некоторых подсудимых на процессах 1937–1938 годов было документально доказано, то почему никому из них не поставили в вину хищения через Коминтерн, Профинтерн и Наркомат внешней торговли?

– Однажды товарищ Сталин обронил фразу: «Логика обстоятельств выше логики намерений». Он сам всегда придерживался этого правила. И когда сотрудники его канцелярии в усадьбе на реке Москве обещали арестованным за возврат денег из-за границы помилование, то, считаю, они выражали искреннее намерение Сталина: проявивших благоразумие нет необходимости расстреливать. Но их судьбу предопределила логика обстоятельств. Возник страшной силы враг СССР – гитлеровская Германия. Чтоб мобилизовать дух страны перед грядущей внешней угрозой, надо было ей продемонстрировать: нет и не будет пощады врагам внутренним. Поэтому в канун войны ленинских гвардейцев выставили на судах исключительно как врагов, а не жуликов, и потому Сталину пришлось отказаться от намерения их помиловать.

– Внешняя угроза миновала. Наступил победный 1945-й. А документы о воровстве пламенных революционеров остались строго засекреченными. Чем это было вызвано?

– Опять-таки – логикой обстоятельств. Мы сломали хребет чуду-юду неимоверной мощи. Перед рейхом Гитлера дрожал весь мир. И наша Победа над ним породила небывалые симпатии к СССР и его идеям справедливости. Коминтерн Сталин распустил, денег зарубежным Компартиям ни во время, ни после войны не давал, но их авторитет в разных странах рос и рос, ибо рос и рос авторитет великого Советского Союза. Мы бесплатно обретали на Западе союзников в лице крепнущих Компартий. Рассекретить документы об аферах в Коминтерне и Профинтерне – значило бы подложить свинью западным коммунистам. А нашей стране этого совсем не надо было…

В наш с Тихоном Лукичом разговор влезла Вера:

– Прекрасное французское вино 1945 года выдыхается. Пора выпить. У меня тост: кто историю не изучает, того история проучает. За вас – мои историки!

Мы втроем содвинули разом фужеры.

Употребив старое вино и свежий салат, я обратился к Тихону Лукичу:

– Вы назвали Хрущева и Брежнева троцкистами. Но они трубадура мировой коммунистической революции Троцкого не реабилитировали и его 4-й Интернационал не реанимировали. За что ж вы им троцкизм шьете?

– Мыслили они догмами Троцкого, следовали им и тем страшный вред стране нанесли. Особенно мы пострадали от того, что они сталинизм в международных делах подменили троцкизмом. Ты можешь сформулировать суть внешней политики СССР при Сталине?

– Боюсь, нет.

– Послушай тогда меня.

Зимой 1945-го в Ливадийском дворце в Ялте Черчилль заговорил о входившей некогда в Российскую империю Финляндии – не намерен ли мистер Сталин добиваться включения ее в состав империи Советской. Сталин сказал: «Амбициозным финнам трудно ужиться в многонациональной семье наших дружных народов. Мы забрали у них часть необходимых нам земель накануне войны с Германией, и пусть финны теперь живут своим умом-разумом».

Осенью 1944-го, когда наши танковые части вышли на южную границу Болгарии и их командующий Ротмистров позвонил в Ставку Верховного Главнокомандующего: «Товарищ Сталин, я в броске от исконной столицы православия – Константинополя. Позвольте сделать подарок русским верующим людям?» Сталин ответил: «Дух витает, где хощет. Москва давно – Третий Рим. Нам нет смысла враждовать с турками ни за православные святыни, ни даже за проливы Черного моря». На следующий день Ротмистров опять позвонил в Ставку: «Товарищ Сталин, я провел разведку – Константинополь не готов к обороне». Сталин разгневался: «Если вы еще раз поднимете эту тему, то будете понижены в звании и должности».

Летом 1945-го Сталину доложили: греческие коммунисты подняли восстание – поможем мы им деньгами и оружием – Эллада сделается социалистической республикой. Сталин отреагировал так: «Я люблю мифы древней Эллады и не вижу перспектив социализма в современной Греции».

В конце 1947-го – начале 1948-го руководитель социалистической Югославии Тито стал отворачиваться от СССР и заигрывать с США и прочими странами капитала. Это вызвало раскол в правящей партии – в югославском Союзе коммунистов. Почти половина членов его ЦК склонялась к смещению Тито со всех постов – с помощью советских денег и войск. Разрешения на интервенцию Сталин не дал, молвив: «Маршал Тито со своей партизанской армией сковал в Югославии несколько гитлеровских дивизий, предназначенных к отправке на наш фронт. Его свержение нами будет морально не оправданным и потребует слишком много сил и средств».