А еще, вчера мы посмотрели пресс-конференцию моего отца. Ту, на которую он поехал вместо судебного заседания. Он сказал, что перестает участвовать в предвыборной гонке, потому что семья ему дороже. Он так и сказал. Работа отнимает у него слишком много времени, а сейчас он нужен своей дочери, которая проходит сложный жизненный период. Политик, что еще сказать.

Нет бы, прямо сказать, что я убийца. Нет, он завуалировал все именно так. Мне очень жалко, ведь он стремился к этому всю Жизнь. Получается, я разрушила карьеры родителей. Маму отстранили, папа ушел сам. А я обвиняюсь в убийстве.

Вчера мы готовили тыквенный пирог, тот, который едим на День Благодарения. Но я не смогла его съесть. После заседания мама вызвала врача, который будет назначать мне лечение.

Главное, что вчера я услышала голос Картера. Он сказал, что любит меня. Мы переживем все вместе и справимся.

– Оливия, пора выходить. – Говорит адвокат, когда мы подъезжаем к черному входу.

Папа и мама идут впереди. А сзади иду я, в черной юбке карандаше и белой рубашке. Мама каждое утро тщательно подбирает мне гардероб, чтобы произвести впечатление на присяжных.

Мы заходим в зал, я вижу Макс и Джеймса, а Чака нигде нет. Расстраиваюсь, ведь я думала, что увижу его. Зато в зале сидит их с Картером мама. Пока есть время, я рассматриваю ее получше.

Русые волосы, собранные в пучок, черный пиджак и кремовое платье. Она выглядит немного старше своих лет, но это можно понять, если твой сын Картер Харрис.

Представляю, сколько нервов он вытрепал ей раньше. У нее тоже зеленые глаза. Такого же красивого цвета как у Картера. Вспомнив о своем парне, я начинаю невольно улыбаться, когда ее взгляд встречается с моим. Она смотрит на меня с тоской, недовольством и злобой. Да, я точно это знаю, ведь я видела такой взгляд у ее старшего сына. Я отворачиваюсь и жду начала. Входит судья и снова начинается этот кошмар.

Сегодня допрашивают меня, и я встаю за трибуну. Даю клятву, и прокурор задает свой первый вопрос:

– Мисс Тернер, когда вы были в больнице, у вас на теле обнаружили синяки. Откуда они?

– На меня напала Стейси. – Говорю я. – Анастейша Эдвардс.

– Вы хотите сказать, что когда вы собирали вещи, она пришла и избила вас? – Уточняет прокурор.

– Да. Все верно.

– Я думаю, что вы говорите так, чтобы оправдать себя. А на самом деле вас избил ваш парень. В которого вы в последствии стреляли. – Говорит обвинитель, обращаясь ко мне.

– Он не удерживал меня насильно. Мы поговорили и решили ехать на следующий день. У нас было все хорошо. – Отвечаю я, не понимая, к чему она ведет.

– А вы знали о прошлом Картера Харриса?

– О случае с Амандой? Да, я знала об этом. Прошло три года, судебный запрет уже снят. – Отвечаю я.

– Может вы решили, что судебный запрет вам не поможет, и хотели застрелить его, и свалить на покойную Эдвардс?

– Нет, я не хотела свалить на покойную Эдвардс. Я не стреляла в Картера. Она стреляла в нас, а потом я отняла у нее пистолет, чтобы защитить нас с Картером. Он уже был ранен. – Отвечаю я.

– Прошу обратить внимание на то, что у покойной Анастейши Эдвардс нашли следы пороха на руках. А так же, при осмотре Картера Харриса было установлено, что он был опоен и связан. – Говорит мой адвокат.

– У меня последний вопрос. Оливия, вы знали, что Анастейша пыталась покончить с собой? Она написала прощальное письмо, в котором говорила, что Картер Харрис даже был арестован при попытке избить ее.

Присяжные вздыхают. Прокурор продолжает.

– Получается, вы уже третья девушка, которая пострадала от побоев Мистера Харриса. Но вы пошли дальше всех.

– Я знала, что Стейси хотела покончить с собой. – Отвечаю я, как можно спокойнее. Но земля уходит из под ног. Мне ни за что не выкрутиться, я не смогу выйти сухой из воды. – Еще раз повторяю, Картер Харрис не бил и не удерживал меня силой. В него стреляла Стейси.

Я сажусь на место, когда мой адвокат шепчет моей маме еле слышное: «вот стерва, вцепилась мертвой хваткой» и мама кивает головой.

Судья говорит, что пора переходить к заключительной речи, когда в зал входит Картер, вместе с Чаком. Я оборачиваюсь и вижу его. Я наконец-то вижу его. Хочу встать и броситься к нему на шею, и даже начинаю вставать, но мама резко одергивает меня на место.

Картер.

Чак приносит мне пиджак и рубашку. Я одеваюсь очень долго, но брат помогает мне как может. Он ждал, пока мама уедет в суд, потом приехал за мной. Я поторапливаю и его.

– Можно быстрее? Мою девушку судят. – Говорю я.

– Я никогда не думал, что мне придется застегивать пуговицы на мужской рубашке. – Отвечает он. – На чужой рубашке.

Немного пошатываясь от лекарств, я выхожу на парковку, где нас уже ждет Адам. Он сидит за рулем моей машины с заведенным двигателем.

– Ну что, готовы? – Спрашивает он., когда мы садимся.

Я киваю в ответ, и мы выезжаем.

***

Захожу в зал суда и вижу ее и мою удивленную маму. Она смотрит на меня, Чаки и Оливию и я понимаю, что она не рада моему приезду.

Оливия поднимается с места, но Эддисон, сидящая рядом резко одергивает ее и сажает обратно.

– Ваша Честь. – Говорю я. – Можно мне дать показания? Я Картер Харрис.

Вижу удивление судьи, довольную ухмылку адвоката Оливии и презрение прокурора.

– Мне сказали, что вы в больнице и не в состоянии давать показания. – Говорит судья.

– Я в полном здравии. Мой мозг не под действием лекарств. Я даже отказался от обезболивающего, чтобы приехать сюда. – Говорю я.

Судья кивает и показывает на трибуну. Я дохожу, встаю и начинаю говорить.

– Здравствуйте, уважаемые присяжные. Я хотел бы сказать самое главное. В меня стреляла Эдвардс. А Оливия защищалась. Во время драки я сказал ей выстрелить в Стейси, и она выстрелила. Это я виноват. У Оливии была самооборона. Но если бы я не поехал со Стейси. С Анастейшей тогда, ничего бы не случилось. Оливия спасла мне жизнь.

В зале начинается гул.

– Протестую, Ваша Честь. – Говорит обвинитель. – В словах Мистера Харриса есть умысел. Он не хочет скандала из-за того, что он избивал своих возлюбленных.

Гул становится еще громче.

– Тишина в зале. – Просит судья. – Объявляю перерыв. Два часа. А вы. – Она показывает на прокурора и адвоката. – Ко мне в кабинет, быстро.

Мы выходим из зала, и первое, что я делаю, это подхожу к Оливии и обнимаю ее. Я закрываю глаза и вдыхаю аромат ее волос.

Она прижимается ко мне в ответ. Слишком сильно и я морщусь от боли.

– Прости. – Говорит она. – Как ты? Тебе же больно.