Аквариума нет, остался только мерцающий голубой свет.

Па замахивается и бьет его кулаком.

— Не надо! — кричу я. Эмиль пытается отпихнуть от себя голову па. — Оставь Эмиля в покое!

— Стой там, — рычит в ответ па, — за братом следи!

С кухонной поверхности я хватаю только что вымытую бутылку. Я хочу, чтобы па было больно. Подкосить его. Поставить на колени. И я бью изо всех сил. Он отпускает Эмиля. Зажмурив глаза, я продолжаю размахивать бутылкой в воздухе. Я готов бить его так долго, пока он не станет умолять меня остановиться, пока он не поднимется и не обнимет меня. Но этого он не делает. Вместо мольбы он оттаскивает меня назад. Все, чего я добился, — несильно задел его по носу. А у Эмиля из-за уха хлещет кровь. Голову он держит немного вбок. Это что, я его так?

Вдруг наступает тишина.

Кажется, что даже кровотечение на секунду останавливается. Только рыбки продолжают подпрыгивать в лужице на полу. Волосы Эмиля быстро темнеют от впитавшейся в них крови, которая теперь окрашивает алым и рубашку.

— Брось бутылку! — кричит мне па. — Ты его убил!

— Нет!

— Черт, Брай! Твою ж мать!

— Это не я, — еле выдавливаю я слова. — Я этого не делал.

Я роняю острое горлышко бутылки на пол. Вдруг у нашего трейлера откуда ни возьмись возникает Генри.

— Морис, это что тут такое?

Па сглатывает, трясет головой.

— Ничего. Так, мелочи.

Он дергает Эмиля за руку.

— Мы уже все решили. Иди отсюда! Не входи!

Кровь Эмиля остается и на рубашке па.

— Свали с дороги!

Генри отталкивает отца. Подошвы чавкают по мокрому полу, давя рыбок.

— Он умрет, — всхлипываю я, — точно умрет.

Генри садится рядом с Эмилем на колени, щупает пульс на шее.

— Еще живой.

Он осторожно переворачивает его на спину. Глаза у Эмиля закатились наверх.

— Ему срочно нужно в больницу.

— Нет, — встрял па, — в больницу нельзя.

Жан тоже уже здесь. Вместе с Генри они выносят Эмиля на улицу. Там Люсьен сучит ногами и сражается с травой. Голова у Эмиля так сильно запрокинута назад, что кажется, сейчас оторвется. Сначала они хотят положить его на переднее сиденье нашего пикапа. Но тогда там не будет места даже для водителя.

— Давай в его машину, — командует Генри и вытаскивает ключи у Эмиля из кармана брюк. Па начинает понимать, что надо что-то делать.

— Да, кладите в его машину, — говорит он. — Надо его отсюда увезти.

— Открой заднюю дверь, — кричит мне Генри.

— Нет, не надо, — встревает па, — кровь будет видно.

— Заткнись, Морис!

Генри залезает в машину спиной вперед и затаскивает Эмиля на заднее сиденье. Я обегаю машину с другой стороны, чтобы открыть противоположную дверь. Оттуда вываливается коробка с вещами. За ней летят часы, фальшиво играя какую-то мелодию, а за ними и кофемашина. Потом вылезает Генри. Эмиль лежит внутри, у него трясутся колени и все тело сводит судорогой.

Тяжело дыша, Жан стоит, опираясь о косяк двери. Генри хватает па за загривок:

— Разберись с этим, Морис!

— Как? — кричит па, будто пытается выплюнуть сноп огня. — Как же?

— В больницу его отвези, идиот!

— Но это не я его.

— Чтобы мы тебя… тут больше не видели, — говорит Жан. — Все, хватит, Морис. Чтобы сегодня же… собрал вещички. И мы тебя… тут больше не видели.

— А то что? — снова начал заводиться па.

— Отвези его уже в больницу, ты, идиот!

— А то что? Ну?

— А то спалю этот трейлер ко всем чертям. И некуда тебе будет возвращаться.

Ответа па я не услышал. Вместе с Жаном мы сажаем на переднее сиденье Люсьена. Он уже немного успокоился. Мы плотно пристегиваем его ремнем безопасности. Па пытается отойти от машины, но Генри толкает его за руль.

— Если с ним что-нибудь случится, я сдам тебя полиции. Сейчас я позвоню в больницу Синт-Арнака. У тебя десять минут. Если через десять минут тебя там не будет, я звоню в полицию. Тебя там уже знают.

Трясущимися руками па пытается вставить ключ в замок зажигания. Я сажусь к Эмилю на заднее сиденье и кладу его ноги себе на колени.

— Давай, — рявкает Генри. Мотор с ревом запускается. Па не сразу удается включить нужную передачу.

Спиной вперед Генри и Жан отходят от машины. Вдруг рядом с колесами оказывается Рико. Я не могу понять, откуда он тут взялся. Он немного бежит рядом. На холмике, на гравийной дорожке, он останавливается и лает нам вслед. Ноги Эмиля тяжело и как-то нелепо лежат у меня на коленях.

— Мне жаль, — обращаюсь я к нему. — Я не хотел причинить вам боль.

— Твою ж, — чертыхается па. Люсьен бьется головой о стекло.

— Эмиль?

Я взял его за руку, но никакой реакции не последовало.

На поворотах голова Эмиля болтается по сиденью, оставляя на серой обивке пятна крови.

— Послушай, Брай.

— Что?

— Твой брат нам поможет.

— Люсьен?

— Я не могу тебя потерять, Брай. Я просто не могу тебя потерять. Я же хотел его только припугнуть. Но ты ему череп проломил. А за это тебя отправят в тюрьму для малолетних, Брай.

— Но это ты во всем виноват! Эмиль только хотел мне помочь!

— Тебе еще нет четырнадцати. — Гудя изо всех сил, он проталкивается вперед на круговом повороте. — Если я возьму вину на себя, они тебя у меня тоже заберут. Отправят в интернат. Или в приемную семью. Я не хочу тебя потерять.

Люсьен съехал в своем кресле вниз и теперь сражается с ремнем под подбородком.

— Слушай, сделаем так… — Но он замолкает.

— Так что мы сделаем? — голос у меня дрожит.

— Это сделал Люсьен.

Я не понимаю, что он говорит.

— Только я был там и все видел. Ты стоял на улице и не видел ничего. А Люсьен ударил его сзади этой бутылкой.

— Это неправда. Он ничего не сделал. Я расскажу все, как было, что это все я.

— Если ты это сделаешь, — в голосе па слышится угроза, он смотрит на меня через зеркало заднего вида, — то я скажу, что ты врешь. Врешь, чтобы помочь Люсьену. Потому что ты такой хороший мальчик.

— А что тогда будет с Люсьеном?

— Ничего. Как обычно, положат его в кроватку. Там, с этими бумажными птицами. Покормят яблочным пюре. Дадут лекарства. Все, что ему нужно. Там его место. Не у нас дома.

Кажется, кровотечение у Эмиля остановилось. Его грудь вздымается рывками, дыхание прерывается.

— Мы скажем, что жилец приставал к твоему брату и перешел черту.

Па пытается посадить Люсьена в кресле ровнее.

— Позволь ему сделать это для тебя, Брай. Для нас. Так он сможет наконец отплатить за все,