Лейтенант поднял глаза на ближайших из них: знал, что пленных не будет. Вот и славно. Нашел взглядом одного, в зеленом плаще. У Навера все еще было нечто ему не принадлежащее.

* * *

Полковник Акерес Геванр откинулся на стуле и забарабанил пальцами по краю стола. Перед ним лежало два документа: рапорт, составленный командиром Шестой роты, и просьба того же офицера, направленная ему как непосредственному командиру. Рапорт… Проклятие. «Пытались нас спровоцировать…», «приказ, отданный дипломатом первого уровня…», «плащ с номером роты…». И это было еще ничего, поскольку потом стояло: «…быстрым ночным маршем мы перешли на перевал, называемый Траурным проходом… через четверть часа после восхода солнца, играя на трембитах… остатки банды пытались сбежать… все погибли… без потерь в роте». И подпись. Все на одном листе, заполненном ровным, аккуратным почерком. Геванр поднял глаза на вытянувшегося в струнку лейтенанта, по-уставному вертящего взглядом дырку в стене, где-то слева от его головы.

— Навер Та’Клав? — спросил он тихо.

— Ранен из арбалета, добит мечом.

— Племянник Сына Топора? Владыки Винде’канна?

— Именно.

Полковник вздохнул поглубже, задержал воздух, медленно выпустил.

— Лейтенант лив-Даравит, новости добрались сюда вчера вечером, привезли их купцы, возвращающиеся из Рога. Банда Навера уничтожена. Не разбита, не прорежена, но уничтожена, стерта с поверхности земли, выбита до последнего человека одной ротой Горной Стражи. Вернее, четырьмя десятками. И якобы бандитов было пять сотен?

— Не больше трех с половиной, господин полковник.

— Неважно. Весть уже разнеслась. Прежде чем купцы доставят ее в соседние провинции, бандитов будет тысяча, а вас — дюжина. И якобы ты лично отрубил голову Наверу Та’Клаву, поскольку тот плюнул на плащ Стражи. Знаешь, что я должен теперь сделать? — Полковник Акерес Геванр нервничал и не обращал внимания на вежливость обращения.

— Не знаю, господин полковник. — Взгляд офицера не сдвинулся ни на палец.

— За уничтожение банды, что вот уже второй год торчала тернием в нашем боку, надо бы представить тебя к награде и повышению. Но за уничтожение члена властвующего рода даже не слишком-то мирного королевства… Наши дипломаты и большинство высших офицеров — аристократы. Существует что-то вроде, — полковник заколебался, — чувства принадлежности к общей касте. И они не глянут с благодарностью на простых солдат, убивающих кого-то княжеской крови. Охотней всего они видели бы тебя лишенным звания, низведенным до простого стражника и высланным в самую холодную дыру. Ты понимаешь?

— Да, господин полковник.

— С другой стороны, через месяц весь север примется рассказывать легенды об этом бое… — Полковник с видимым усилием успокоился. Если бы этот сукин сын выказал хотя бы тень эмоции, скривился бы или сглотнул. — Так что я не могу вас понизить даже на половину звания, потому что это подорвет мораль во всей Горной Страже. К тому же вместе с купцами пришло письмо, адресованное непосредственно мне. Его автор — графиня Исава-кан-Лаверр, а печать на письме — та, кою не сумел бы проигнорировать даже император. Вы получили серьезную поддержку, лейтенант, либо же она полагает, что у нее — большой долг, поскольку просит представить вас к полному капитану. Что, ясное дело, не может произойти, но в силах обрушить на меня гнев всего имперского дипломатического корпуса. И что мне делать?

Лейтенант наконец-то сдвинулся, опустил взгляд и посмотрел ему прямо в глаза. Командир Шестого полка Горной Стражи удивленно заморгал. Ожидал чего угодно, но только не спокойствия и абсолютного контроля.

— Я надеюсь, что вы удовлетворите просьбу шестой роты. Мои солдаты таким образом желали бы кое-кого почтить.

— Это был бы первый случай в истории, чтобы столь недолго существующая рота получила право на подобного рода отличие. Собственный символ…

— Вместо повышения, — лейтенант прервал его с извиняющейся улыбкой, — или разжалования — только эту мелочь. Это будет награда для роты, не для меня, а потому не станет угрожать вам стычкой с аристократией. — Он произнес последнее слово медленно, будто пережевывая. — И никто не скажет, что рота не была отмечена. Все окажутся довольны, господин полковник…

«Все? И ты тоже?» — подумал Акерес Геванр. Однако не произнес этого вслух. Кивнул, приложил печать и подписал документ.

Едва молодой офицер вышел, его командир встал у окна и глянул на собравшихся на плацу солдат. Шестая рота, четыре десятка стражников, дюжина псов. Его люди… Мысль эту прервал скрип двери в спальню.

— Значит, он и вправду обрушил на них лавину?

— Я полагал, что Крысы обо всем узнают первыми. — Полковник не повернулся: слишком хорошо знал этого высокого, худого мужчину, который уже много дней отравлял ему жизнь.

— Знаем, но всегда стараемся подтверждать информацию разными источниками. Эх, этот лейтенант — необыкновенный молодой человек. Когда б он пожелал, мог бы еще сегодня стать капитаном.

— Он выбрал наилучший для всех выход. И, по-моему, не слишком об этом жалеет.

Тихий смешок за спиной был единственным ответом.

— Подумать только, они должны были всего лишь убраться из этой провинции.

— Вы нашли что искали?

— Нет. Но если оно где-то здесь, мы его найдем.

Полковник Акерес Геванр пожал плечами. Это было не его делом. Смотрел, как Кеннет-лив-Даравит выходит из дома и идет к своим людям. Проклятие, видя, как те встают при виде Кеннета, знал уже, что теперь они — «его люди». Лейтенант кивнул, и солдаты, все как один, надели плащи. На каждом номер роты, две шестерки, одна чуть выше другой, были вышиты кроваво-красной нитью.

Горная Стража не забывает своих.

КРОВЬ НАШИХ ОТЦОВ

Существо двигалось, словно огромная ящерица, темный силуэт, изгибающийся по-змеиному, едва не прижимаясь брюхом к земле. Увидь его кто сверху, именно такой и была б его первая мысль: гигантский гад, обитатель прокаленного солнцем Юга, который по капризу судьбы или по шутке некоего божества попал в заснеженные горы. Только хвоста ему не хватало, да и шея была коротковата. Широко разведенные по бокам лапы несли его вперед, придавая телу достаточно большую скорость, особенно приняв во внимание, что двигалось оно по местности, где не далее как вчера выпал свежий снег.

Кроме того, было оно ранено. Отмечало дорогу не только странными следами, но и, прежде всего, пятнами багрянца, почти черного в свете заходящего солнца: они дымились на безукоризненной белизне полонины. Если бы некто следил за ним, то наверняка сумел бы заметить, что движения его вовсе не настолько уж плавны и точны, как могло бы показаться на первый взгляд. Оно то и дело спотыкалось, левая сторона его веретенообразного тела, похоже, не слишком-то его слушалась, двигалась медленнее правой, и каждые несколько шагов существу