Зарычав, Соки вскочила с кресла. Нет, надо успокоиться, надо успокоиться. Она человек, а не хищная птица. Пистолет лежал в ладони опасной тяжестью. Чтобы избежать искушения, девушка засунула его за пояс и прикрыла свитером. Затем сосчитала до десяти, резко выдохнула и пошла в жилую часть трейлера. Джордж по-прежнему валялся на кровати, точнее, на голом матрасе. Его запястье, толстое, как свиной окорок, обхватывал стальной браслет наручника. На широких штанах расплывалось мерзкое желтое пятно. Резко пахло мочой.

Стиснув зубы, Соки спросила:

— Где у тебя чистые штаны?

— В чемодане, — откликнулся ее пленник. — Под койкой.

Он поднял вторую руку и тут же взвыл, потому что потревожил рану. Бинты не понравились Соки — несвежие, побуревшие от крови. Надо будет сменить повязку, ведь они с Ричардом не хотят убивать его… пускай он и гад.

Девушка присела на корточки рядом с кроватью и потянулась за чемоданом. И тут ей в горло вцепилась огромная, заросшая белесым волосом пятерня. Пальцы вдавились, сжались, сминая трахею и не давая дышать. Соки забилась, пытаясь вырваться, разогнуть эти безжалостные пальцы, потом стала бить кулачком по повязке, по ране от капкана. И только в последний момент, уже слабея, вспомнила про пистолет за поясом. Шевельнуть рукой было сложнее, чем сдвинуть гору. Гигант над ней ревел от боли и орал:

— Сдохни! Сдохни, проклятая сучка, сдохни!

У Соки потемнело в глазах. Ногти цеплялись за свитер, никак не удавалось задрать его и вытащить «Вальтер». Пульс застучал в висках быстро и оглушительно. Грудь разрывалась, словно ее раздирали острые птичьи когти, пытающиеся добраться до сердца. А затем все налилось багрянцем, и стук крови в ушах сменило глумливое воронье карканье.

Голуби и воробьи, облепившие скамейки парка в надежде отвоевать пару крошек, испуганно вспорхнули, когда со стоянки раздался одинокий выстрел. Двое мужчин, стоявших в тот момент на крыльце больницы: один — в кожаной ковбойской куртке, другой — в сером больничном балахоне и широких, не по размеру, штанах, на мгновение замерли. Охранник, провожавший их, завертел головой и потянулся к кобуре.

— Должно быть, демонстранты и сюда добрались, — равнодушно прокомментировал человек в ковбойской куртке.

— Нет, по-моему, это оттуда, — возразил охранник, ткнув пальцем в грязно-белый трейлер с эмблемой Университета Небраски на борту. — Сейчас проверю. Где ваша машина?

По лицу ковбоя пробежала чуть заметная тень. Охранник уже шагнул с крыльца, расстегивая на ходу кобуру. Это было последнее, что запомнил толстяк, потому что в следующее мгновение на его жирный затылок опустилась тяжелая рукоять «Глока».

Сграбастав старика в больничной робе за шиворот, ковбой потащил его к фургону, откуда донесся выстрел. Старик не сопротивлялся, только недоуменно вертел головой и щурился, как филин на свету. Из дверей больницы вывалились два надзирателя. Один метнулся к упавшему охраннику, второй, выхватив пистолет и наведя его на бегущих к трейлеру, завопил:

— Стоять!

Ковбой и не подумал остановиться. Ловко нырнув за приземистый корпус синего седана, он подтолкнул старика к ступенькам трейлера и зашвырнул в открытую кабину. Следом заскочил сам. В следующий миг дверь закрылась, и фургон, взревев, вырвался со стоянки. Подбежавший надзиратель, ругнувшись, вскинул пистолет и несколько раз выстрелил вслед машине — впрочем, без малейшего результата.

* * *

Он решился обернуться только тогда, когда фургон надежно затерялся в путанице магазинов и разгромленных складов северной части города. Проехав усыпанную битым стеклом улочку, Мэттьюс загнал машину на задний двор клуба: явно заброшенного, с заколоченными окнами. Трехэтажное здание из желтовато-серого бетона надежно скрыло фургон от наблюдателей с улицы. Погони с воздуха пока не было. Похоже, линкольнской полиции сегодня хватало других забот, кроме сбежавшего психа.

Этот псих — прямой высохший старик с лицом умной мартышки и шкиперской бородкой убитого президента — сейчас сидел рядом и помалкивал. Плечи его были напряжены, глаза неподвижно уставились на кирпичную стену за стоянкой клуба, расписанную похабными граффити. Старик тоже не хотел оборачиваться, потому что, ворвавшись в фургон, они оба увидели это. Пустующее водительское сиденье. Мертво мерцающий экран тиви. Валяющийся на полу пистолет. Пулевое отверстие в борту трейлера, сквозь которое пробивался розоватый закатный луч. И что-то, ворочавшееся в глубине, между койками: огромная туша, окровавленная, еще подрагивающая, и оседлавший ее горбатый карлик. На правом, голом плече карлика топорщились черные вороньи перья.

Карлик обернулся на звук, и Мэттьюс разглядел узкую, измазанную кровью мордочку и огромные глазищи, где зрачок целиком затопил радужку. Карлик — нет, это все-таки была Соки — сидел на брюхе мертвого великана. Горло великана было разорвано, из раны торчало что-то черное и красное. Карлица-Соки деловито вытаскивала эти черно-красные глянцевитые полоски и, жадно давясь, заглатывала. Правый рукав ее свитера превратился в лохмотья. Сквозь них просвечивала маленькая острая грудь, тоже заляпанная бурыми пятнами. Завидев Мэттьюса, девушка зашипела и отползла, прячась за исполинским трупом.

Маршал быстро покосился на своего подопечного. Доктор Харпер открыл рот для крика, или, может, ему просто не хватало воздуха. Глаза у него выпучились, румянец, вспыхнувший на скулах от бега, сменился мертвецкой желтизной. Казалось, еще минута, и старика хватит удар.

— Успокойтесь! — рявкнул Мэттьюс.

Толкнув доктора на пассажирское сиденье, он нырнул за руль и завел мотор.

— Не смотрите назад.

И сам не смотрел.

А когда, припарковав машину, все-таки оглянулся, увидел, что Соки бросила труп и забилась на верхний ярус кровати. Оттуда она дико посверкивала глазами. Волосы слиплись и космами свесились на лоб, забавные косички, переплетенные бисером, стали похожи на высохшие крысиные хвосты. Почувствовав взгляд маршала, девчонка чуть приоткрыла рот и жалобно каркнула.

Доктор Харпер, оторвавшись, наконец, от созерцания стены, обратился к маршалу.

— Я верно понял, — нервически сказал он, — что это существо убило Джорджи?

Человеку, называвшему себя Оливер Мэттьюс, неожиданно стало смешно — хотя, конечно, ничего смешного в убийстве Джорджа не было.

— Верно.

— И я верно понимаю, что вы похитили меня из больницы?

— Опять угадали.

— Вы ведь Ричард?

— Бинго.

Доктор, откинувшись на спинку кресла, прикрыл водянистые от старости глаза сморщенными веками.

— Можно мне тоже задать вопрос? — поинтересовался маршал.

В фургоне отчетливо пахло кровью, калом и особым душком хищной птицы. Соки на своем насесте встряхнулась, гортанно бормоча. Доктор Харпер вздрогнул, однако не обернулся.