Я бросила его в бардачок. Надеюсь, не придется им воспользоваться.

Антон пристегнулся, завел машину и медленно вырулил на дорогу. Мы двигались через яркий центр к Ворошиловскому мосту. Медленно, словно прощались с городом. Говорить не хотелось, да и о чем?

Минут через пятнадцать мы остановились в лесном массиве — здесь у Антона была встреча с парнями. Несколько минут они обсуждали план, затем он вернулся, забросил на заднее сиденье бронежилет, какие-то вещи и бутылку воды.

— Близко подъезжать не будем, главное безопасность. Выберу место повыше, чтобы можно было наблюдать.

Я безучастно кивнула.

Через какое-то время мы свернули на проселочную дорогу. Машину трясло, я смотрела в темное окно и старалась ни о чем не думать. Цепенела от страха, понимая, что скоро все решится. Антон выключил фары и дальше мы пробирались в темноте. Чем дальше, тем сильнее на душе скребли кошки.

Скоро джип остановился. Антон глубоко вздохнул, словно готовился нырять в холодную воду, и подобрал с заднего сиденья бинокль.

Я с сомнением наблюдала, как он осматривает местность. Огоньков впереди было мало. Лунного света едва хватало, чтобы я рассмотрела с возвышенности одноэтажные строения, ангары и заводские постройки. Подробности скрывала темнота.

— Смотрите, — он предложил бинокль мне, и я неуверенно поднесла его к глазам. — Видите старый цех? Думаю, он там. Где-то на территории.

Изображение оказалось четким, но я смотрела словно сквозь зеленое стекло. Гравийная дорога, поворот и площадка перед строением просматривались отлично. Я мысленно поблагодарила Антона, что выбрал позицию на возвышении.

— Почему вы так думаете?

— Сигнал отсюда. И за дорогой наблюдают, видите?

Со второго раза я нашла мужской силуэт в отдалении. В груди зашевелился страх: если я вижу их, они могут увидеть нас.

— Вы сказали, у Ремисова винторез. Я бы занял позицию напротив, удобное место. Или еще выше, за стеной. Стену видите?

Полуразрушенная стена окружала цехи, один из корпусов был за ее пределами. В темных окнах ни огонька. Все давно заброшено.

— Парни подойдут поближе, а мы будем ждать.

Я вернула бинокль.

— Надеюсь, Эмиль жив.

— Надейтесь на лучшее, готовьтесь к худшему, — ответил Антон расхожей фразой.

Я тяжело вздохнула. Да, надеюсь и верю, что еще остается? Почему-то страха совсем не было, действия будто его приглушили.

Ждать пришлось долго. Я успела задремать и проснулась, когда меня толкнул Антон. Привстала, мельком взглянув на часы — пять утра.

— Госпожа Кац, — он кивнул на лобовое стекло.

Сквозь него я увидела, как вдалеке сверкнули фары. За ними еще, и еще…

— Это они!

Я вытянулась в кресле, жадно следя за цепочкой. Свет фар покачивался, словно авто пробирались по выбоинам. Машины гуськом остановились у входа.

Антон, поднес рацию к губам, готовясь отдать приказ.

Он ждал реакцию Андрея.

— Выстрелов еще не было, — заволновалась я.

— Вы их не услышите. Винторез бьет тихо. Просто смотрите на них.

Я приникла к биноклю. У двух авто распахнулись двери, наружу выбрались парни специфической наружности. У нас с Эмилем так выглядит охрана.

— Федоров в центральной машине, — прошептала я.

Этот джип стоял запертым, с включенным двигателем — по дороге стелился выхлоп. Этот урод ждет, пока охрана осмотрится и разрешит выйти.

Но он здесь. И, надеюсь, Андрей уже греет пальцем спусковой крючок.

Задняя дверца джипа распахнулась.

Наружу выбрался высокий мужчина, судя по фигуре, молодой, и огляделся. Я раздраженно фыркнула — охранник. Этот профессиональный поворот головы в поисках опасности, узнаёшь с лёту.

Он отступил от двери и следом появился Федоров.

Я смотрела на человека, из-за которого пережила столько бед. Ничего особенного: рослый, широкоплечий мужчина в возрасте. Темный костюм. Спина прямая, словно давала о себе знать армейская выправка. Даже лица толком не разглядела.

С горечью я смотрела, как он идет к входу в цех. Он держался с редким чувством собственного достоинства. Шел широким шагом, окруженный охраной, и даже под ноги не смотрел.

— Ну же, — напряженно прошептала я. Глаза болели от окуляров. — Стреляй.

Федоров вот-вот войдет в здание. Почему Андрей тянет?

С упавшим сердцем я наблюдала, как перед нашим врагом открывают дверь и он, степенно переступив порог, входит в здание. На верхней ступеньке он вдруг споткнулся и рухнул лицом вниз. В первое мгновение никто не понял, что произошло — и я тоже.

Из черного зева открытой двери, какой она выглядела через бинокль ночного виденья, торчали ноги и правая дергалась в агонии.

— Твою мать, — прохрипел Антон. — Другого места не нашел! Его завалили! — заорал он в рацию. — Приготовились!

Охрана сообразила, в чем дело, сгрудилась над боссом, прикрывая со всех сторон. Убитого втащили внутрь.

Я ошарашенно опустила бинокль.

— И что… все? Конец?

Все произошло так быстро, что я толком не осознала этого. Не прожила, не прочувствовала смерть врага. На черно-зеленой картинке все казалось нереальным, как в игре.

— Надеюсь, сдох, госпожа Кац, — Антон снова заговорил в рацию. — Они у главного входа. Ищите обходной путь, Кац внутри!

Он упер рацию в колено. Взгляд был прикован к заводской территории.

— Теперь только ждать… Надеемся на лучшее.

Я нервно зажала между коленей холодные ладони. Незаметно для себя начала раскачиваться. Рация шелестела, выплевывая короткие реплики. Люди Эмиля решали, с какой стороны лучше проникнуть в цех. Торопили друг друга. А все, что оставалось мне: молитва и надежда на лучшее.

До нас долетели приглушенные выстрелы. Выкрики по рации стали короче и жестче. В цехе завязалась перестрелка.

Я смотрела на мрачные заводские корпуса внизу, понимая, что там кипит бой, в котором Эмиль может стать жертвой. И впервые за последний год не волновалась. Смирилась с тем, что не властна над смертью. Может быть, устала настолько, что перестала ощущать. Одно могу сказать — я стала другой. Если мой муж погибнет этой ночью, я не пожалею сил и буду преследовать виновных, пока не сдохнут все до последнего.

— Козел, — выдохнул Антон. — Как специально в дверях подстрелил. Там полно охраны Федорова! Как пробиваться к хозяину?

— Мы должны пойти.

— Рано, госпожа Кац.

Внезапно перестрелка стихла. Я наклонилась, ловя каждый звук из рации.