litbaza книги онлайнРазная литератураВеликое восстановление наук, Разделение наук - Фрэнсис Бэкон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 161
Перейти на страницу:
научные аксиомы, имеющие силу по отношению к материи любой индивидуальной вещи. Ведь науки образуют своеобразную пирамиду, единственное основание которой составляют история и опыт, и поэтому основанием естественной философии служит естественная история. Ближе всего к основанию расположена физика, ближе всего к вершине — метафизика. Что же касается конуса, самой верхней точки пирамиды, т. е. высшего закона природы, или «творения, которое от начала до конца есть дело рук Бога»[220], то я серьезно сомневаюсь, может ли человеческое познание проникнуть в эту тайну. Во всяком случае эти три области знания составляют три подлинные ступени науки; для тех, кто гордится своим знанием и готов подняться против богов, они подобны трем попыткам гигантов подняться на Олимп:

Трижды они Пелион взгромоздить на Оссу пытались,

Оссу трижды взвалить на Олимп многолиственный…[221]

Для тех же, кто в самоуничижении во всем видит славу божью, они подобны тройному восклицанию «свят, свят, свят», ибо свят Бог во множестве дел своих, свят в их порядке, свят в их единстве. Поэтому очень верно известное положение Платона и Парменида (хотя у них оно было чисто умозрительным): «Все поднимается по некоей лестнице к единству». Действительно, только та наука превосходит остальные, которая менее других отягощает человеческий ум множественностью. И совершенно очевидно, что такой наукой является метафизика, потому что она сосредоточивает свое внимание главным образом на изучении простых форм вещей, которые мы выше назвали формами первого класса, так как хотя они и немногочисленны, однако своими количественными и порядковыми соотношениями образуют все многообразие вещей. Второе важное обстоятельство, определяющее выдающееся значение раздела метафизики, посвященного изучению форм, состоит в том, что эта область науки в наибольшей степени раскрепощает и освобождает могущество человека и выводит его на бескрайнее, широко открытое поле деятельности. Ведь физика направляет человеческие усилия по узким и трудных тропинкам, повторяющим извилистые пути обычной природы, но мудрым всюду открыта широкая дорога, ибо у мудрости, которую древние определяли как «знание всех вещей, божественных и человеческих»[222], всегда достаточно самых разнообразных средств. Физические причины освещают путь и дают средства для новых открытий в однородной материи, но тот, кто обладает знанием какой-либо формы, обладает также и знанием высшей возможности привнесения этой природы в любую материю, и его действия не связаны и не ограничены ни материальным основанием, ни условием действующей причины. О таком знании прекрасно сказано еще Соломоном, хотя скорее в религиозном смысле: «И не будут стеснены шаги твои, и на пути своем не встретишь ты камня преткновения»[223]. Он подразумевает здесь, что пути мудрости не знают ни теснин, ни препятствий.

Вторая часть метафизики посвящена исследованию конечных причин. Эту область знания нельзя назвать заброшенной, но она отнесена не к той науке. Ведь, как правило, такого рода исследования предпринимаются в области физики, а не метафизики. Впрочем, если бы это нарушало только порядок изложения, то этому не следовало бы придавать большого значения. Ведь порядок — это скорее вопрос ясности изложения, и он не имеет отношения к самой сущности науки. Но в данном случае изменение порядка породило один очень серьезный недостаток и нанесло огромный ущерб философии. Дело в том, что рассмотрение вопроса о конечных причинах в физике совершенно изгнало из нее изучение физических причин, так что люди к огромному ущербу для науки успокоились на этих эффектных и неясных причинах, перестав настойчиво стремиться к исследованию реальных и подлинных физических причин. Впрочем, я считаю, что так поступал не только Платон, который всегда бросал якорь на этом берегу, но и Аристотель, Гален и другие, которые тоже частенько садятся на эту мель. Ведь тот, кто стал бы приводить объяснения такого рода, как «веки и ресницы — это вал и забор для защиты глаз», или «плотная кожа у животных существует для защиты от жары и холода», или «кости созданы природой как своего рода колонны и балки, чтобы на них держалось все здание тела», или «листья появляются на деревьях для того, чтобы предохранить плоды от солнца и ветра», или «облака несутся по небу для того, чтобы орошать дождями землю», или «земля уплотнена и тверда для того, чтобы живые существа имели возможность ходить по ней и стоять на ней» и т. п., - тот в области метафизики с успехом мог бы изучать их, в области же физики ему бы ничего не удалось сделать. Более того, как мы уже отчасти говорили об этом, такие рассуждения, подобно фантастическим рыбам, присасывающимся к кораблям и мешающим их движению, замедлили, так сказать, плавание и прогресс наук, мешая им следовать своим курсом и продвигаться вперед, и уже давно привели к тому, что исследование физических причин в результате пренебрежения, с которым давно к нему относятся, пришло в упадок и обходится глубоким молчанием. Поэтому естественная философия Демокрита и других, которые устранили Бога и ум (mens) из мироздания и приписали строение Вселенной бесчисленному ряду попыток и упражнений самой природы[224], называемых ими одним именем рока или судьбы, и видели причины отдельных вещей в необходимости, присущей материи, не нуждаясь во вмешательстве конечных причин, является, как нам кажется (насколько можно судить по фрагментам их сочинений и изложениям их философии), в вопросе о физических причинах значительно более основательной и глубже проникает в природу, чем философия Аристотеля и Платона. Единственная причина этого состоит в том, что первые никогда не тратили сил на изучение конечных причин, последние же беспрестанно рассуждали о них. И в этом отношении Аристотель заслуживает еще большего осуждения, чем Платон, ибо он не упоминает об источнике конечных причин, т. е. Боге, и заменяет Бога природой; сами же конечные причины он излагает скорее с точки зрения логики, чем теологии. Мы говорим об этом не потому, что эти конечные причины не являются истинными и достойными внимательного изучения в метафизике, но потому, что, совершая набеги и вторжения во владения физических причин, они производят там страшные разорения и опустошения. Впрочем, если бы только их можно было удержать в своих границах, то в этом случае было бы очень большим заблуждением думать, что они вступают в резкое противоречие с физическими причинами. Ведь когда говорится, что «ресницы век ограждают глаза», то это, конечно, никак не противоречит другому положению о том, что «волосы обычно вырастают во влажных областях»: «источники, скрытые мхом» и т. д.[225] Точно так же когда говорится, что «плотная кожа у животных спасает их от чрезмерного жара, холода, сырости

1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 161
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?