И, сжав зубы, я рванулся вперед.

Она тихо охнула, вздрогнув. Зажмурилась, но сразу снова открыла глаза.

– Если защита – это правило номер девять, то какое тогда десятое?

Я медленно начал двигаться в ней.

– Никогда не забывай о том, что именно я заставляю тебя чувствовать это.

– Это правило?

– Мое новое правило. – Я вышел и снова наполнил ее собой, увеличивая напор. – Ты моя, Блейк, слышишь меня? Только моя.

– Да.

Застонав, она притянула мою голову к себе, и наши языки слились в отчаянном танце.

– Да.

Надо было остаться джентльменом – дать ей выспаться, а потом опустить в уже наполненную ванную и спросить: «где болит?»

Но вместо этого я потерял рассудок.

И еще трижды занялся с ней любовью, пока сам практически не рухнул сверху.

Это было состояние абсолютного изнеможения. И если бы между пятью и шестью часами утра мир перестал бы существовать и нужно было срочно объединить усилия с Ченнингом Татумом[35] и сразиться с зомби, я бы сказал «без меня», зевнул, отвернулся и продолжил бы спать.

Через несколько часов лучи солнца начали проникать в комнату. Я потянулся и почувствовал, что в кровати рядом со мной никого нет.

Еще один первый раз.

Вскочив, я столкнулся лицом к лицу с разъяренной лучшей подругой, которая держала подушку высоко над головой. Ее лицо буквально перекосилось от ненависти.

– Гэбс, – я поднял руки. – Ты собиралась задушить меня?

– Я думала об этом, – прошипела она через сжатые зубы. – Как минимум минут десять.

– Ого. – Я протер глаза и хриплым со сна голосом поинтересовался: – То есть ты хочешь сказать, что целых десять минут стояла надо мной с подушкой в руках и думала, стоит ли меня душить?

– Да.

Судя по всему, извинений я не дождусь. Взгляд дикий, каштановые волосы заправлены под бейсболку. Подруга выглядела так, будто только что вернулась с утренней пробежки.

Я взглянул на ее ноги. Ага, Nike Frees.

– Классные тапки. Новые?

– Вот не надо начинать! – Ноздри ее раздулись. – Даже не пытайся сменить тему.

– Ох, ну ладно, – я вздохнул. – Моя безвременная кончина совершенно неотвратима. Давай уже покончим с этим.

– Как ты мог!

– Как я мог… жить? Дышать? Знаешь, в этом нет ничего сложного. Думаю, наш общий друг Лекс сможет объяснить тебе механику процессов, происходящих в человеческом теле гораздо лучше, чем я.

– Иэн.

Гэби шлепнула меня подушкой по лицу. Потом еще раз. И еще.

Каждый раз, когда я пытался хоть слово сказать, подушка снова обрушивалась на мое лицо.

– Перестань!

Я повалил ее на кровать, отбросывая подушку в сторону. И только в тот момент сообразил, что все еще голый.

– ТОЛЬКО НЕ ЭТО! – завопила Гэби так громко, что у меня чуть не разорвалась барабанная перепонка.

– Да ладно. – Я быстро прикрылся одеялом. – Как будто ты пениса никогда не видела!

– Но это же твой!

Она показала на то место, где еще недавно был мой член, теперь надежно укрытый под одеялом.

Мой маленький друг был достаточно умен, чтобы прятаться, если на него показывают пальцем и орут.

– Гэбс… – укрепив свою оборону, я снова попытался начать разговор. – Почему ты ведешь себя как сумасшедшая?

– Это моя соседка!

– Ты же понимаешь, что Лекс затащил в постель Серену в тот же день, как она сюда переехала?

– Но это же Лекс! Он один из самых отвратительных представителей человеческой расы!

– Думаю, он будет счастлив узнать, что ты одобрила его поступок.

– Блейк – моя подруга, – Гэби вздохнула. – А теперь нам всем будет неловко. Не говоря уже о том, что она твоя чертова клиентка! Чем ты только думал?

– Полегче.

– Какое тут может быть «полегче»! – продолжала вопить Гэби.

– Дай мне закончить. – Я выразительно посмотрел на нее. – Я имел в виду, что не надо так кипятиться. Она мне нравится, я о ней забочусь, а ее Дэвид – чертов кретин, и я лучше сдохну, чем позволю ему дотронуться до нее. И, если хочешь знать, я думал вот о чем: «Какая она сексуальная. Как же сильно я хочу ее…»

– Ты не планируешь сливаться?

Я нахмурил брови.

– Разве я выгляжу как парень, который через минуту выпрыгнет в окно и использует отмазку про больную собаку?

– У тебя нет собаки.

– Это неважно. Если бы я жалел о том, что сделал – а я не жалею, то уже бы мчался проведать старого доброго Фидо, которого вчера вечером сбила какая-то дура на «Хонде».

Гэби все еще недоверчиво смотрела на меня.

– Ты ей нравишься.

– Благодарю тебя, Господи! – воскликнул я. – А то я думал, что она ненавидела меня всей душой, когда кричала мое имя…

Гэби пристально на меня посмотрела.

Я замолчал и издевательски улыбнулся.

– Кстати, а где Блейк?

– Что-то печет, – пробурчала Гэби. – Она встала, как только рассвело, пробежала четыре мили, а потом вдруг решила пожарить блинчики для бабника, что все это время мирно посапывал у нее в постели.

Я подскочил с кровати, и Гэбс снова завозмущалась по поводу моей наготы. Стремительно одевшись, я спустился на кухню.

– Блинчики?

Блейк стояла у плиты. Ее мокрые волосы были собраны в высокий пучок. Тихонько напевая, она переворачивала блинчик, подбросив его в воздух.

– Только если оставишь немного Лексу. Я ему обещала. Он позвонил Гэби в истерике, потому что ты пропустил стандартную встречу на скамейке этим утром.

– Вот дерьмо! – Я посмотрел на часы на микроволновке. – Не думал, что просплю так долго.

Блейк повернулась ко мне, ее личико запылало.

– Извини. Ты выглядел таким уставшим.

– Сладкие щечки! – Всего два шага, и она снова была в моих объятиях. – Я до сих пор чувствую себя уставшим. Но ради этого стоит недельку отдохнуть и не ходить на занятия.

– С чего бы вдруг пропускать целую неделю?

– Подумай о том, какие возможности тебе представятся. Например, можно будет проводить в постели дни и ночи напролет. Твоя жизнь изменится до неузнаваемости.

– Ха. – Блейк охватила меня за пояс. – Может, она уже изменилась.