Но вот озабоченный немец на что-то решился. Он смело подошел к палатке Алины и… залез внутрь.

Сергей сморщился, принимая во внимание крутой нрав немки, и покачал головой: «Зря». Потом равнодушно уставился на полог – сейчас Хорст вылетит оттуда. Вперед ногами. Интересно, как она это делает?

В первый раз, когда окоченевший скалолаз наблюдал за парочкой в лагере на плато, он ничего не понял в движениях немки. В память ему врезались только высоко подброшенные ноги Хорста и его падение головой в снег. Но все же мысль о том, что Кепке слабачок в рукопашном бою, голову посетила. А вот Алина – настоящий боец. «По-моему, – рассуждал искушенный в единоборствах скалолаз, – она тогда двинула его ногой в область груди с близкого расстояния, низко припадая на опорную ногу. Удар получился неожиданным, снизу вверх, и Хорста подбросило. Интересно, как она работает в тесных помещениях?»

Сергей ждал.

Алина медлила.

Хорст не думал вылетать.

Черт возьми! Сергей привстал, перекинул автомат за спину и быстро, гусиным шагом приблизился к задней стенке палатки Алины.

Звуки, которые раздались изнутри, были не те, на которые рассчитывал Сергей, – одиночные, булькающие, с придыханием. Он мотнул головой: что там происходит?! Лишь через минуту-полторы до него дошло: Хорст… пьет чай! Сергей чуть было не рассмеялся во все горло: домогатель, ети его мать!

Положение у Курочкина стало тяжелым. Сейчас немец прикончит чашку чая, вылезет из палатки и нос к носу столкнется с русским альпинистом. Сергей вскинул автомат и приготовился.

Хорст шумно завозился и вылез наружу. Стрелок прицелился ему в затылок и приготовился спустить курок. Но боковым зрением увидел… Алину. Палец на спусковом крючке дрогнул.

С расстояния в пятнадцать метров он ясно различил разодранные брюки и куртку Алины. Лицо немки, подсвеченное голубовато-серым светом луны, показалось Сергею зеленым.

Действия Хорста были быстры, он проворно затащил женщину в палатку. И вскоре ухо Сергея различило именно те звуки, на которые он рассчитывал. Мысленно посоветовав Хорсту не торопиться, он сначала осторожно, а потом не таясь, в быстром темпе зашагал к площадке на западной скальной башне. И с каждым шагом наращивал темп.

Сергей бежал по следам Алины и Хорста, которые после частых блужданий немца стали хорошо утоптанной дорожкой. Бежал и ожидал очереди в спину. Но его больше беспокоили ноги, так как спина была надежно защищена рюкзаком, куда скалолаз умудрился втиснуть дорожную сумку. Это реликвия. «Если я выживу, открою музей, и эта сумка станет в нем главным экспонатом. Другим шедевром будет голова Хорста-Саида. А рядом с ней – термос с чаем».

Сергей добежал до ледяного бархана и бросил тело под его защиту. Потом резко развернулся, поводя стволом «Гепарда».

Никого…

Он сбросил рюкзак к подножью башни и спустился следом.

Чуть больше месяца назад Мирослав Кроужек в порыве эйфории бросил Новаку: «Не далее как через два месяца мы отправимся в Гималаи. Свобода, никакой цивилизации, никаких сотовых телефонов!» И добавил:

– Никаких телефонов, Ян! Если ты меня уважаешь, то у нас не будет другой связи, кроме обычных радиостанций.

Новак усмехнулся. Но обещание дал. Действительно – никаких спутниковых телефонов, кроме радиостанции – магнофона «Эс-эс-21». Вице-премьер, когда просматривал список снаряжения, только болезненно поморщился: начальник личной охраны сдержал слово, но на нем же, на слове, поймал шефа. Посредством «Эс-эс-21» – системы оперативной радиосвязи, можно моментально связаться с любой точкой планеты. Плюс возможность настройки на каналы с клавиатуры или с использованием процедуры радиочастотного клонирования, возможность кодирования разговора, автоматический просмотр каналов в режиме приема и многое другое, включая мощную защиту от радиоперехвата.

А еще этот пункт в списке был подчеркнут. Новак словно издевался над начальником.

Однако потом вице-премьер не раз мысленно благодарил шефа своей охраны, разговаривая с женой и двенадцатилетним сыном от первого брака. Попутно он вел короткие деловые разговоры, делился своими впечатлениями. А если быть до конца честным, то Мирослав Кроужек просто не мог лишить себя связи с внешним миром. Опять же его пост, бизнес, близкие… Это была игра в чувства, в свободу, в независимость, в пошливсекчерту.

Новак как никто другой знал шефа и подыгрывал ему. Остальные оказались в роли играющих болельщиков.

Поначалу станцию решили оставить в базовом лагере (опять эпизод игры), но Кроужек примирился с этим благом цивилизации, и теперь «эс-эска» кочевала от одного промежуточного лагеря до другого. И вице-премьер вечерами, скучая по жене и сыну, не забывая государственных и частных дел, делал несколько звонков.

Ответственным за станцию был офицер связи Марек Рада. Ему самому не позволялось использовать магнофон в личных целях, но начальник личной охраны вице-премьера несколько раз ловил Раду за руку. Тот резко бросал трубку магнофона и невинно пожимал плечами: «Я только проверял». Новак сердито поводил бровью и… хмуро ронял: «Соедини». Радист светлел лицом, набирал номер телефона в Праге. Потом удалялся, давая возможность боссу переговорить с женой. Но иногда заглядывал в палатку и ханжески закатывал умиленные глаза, видя шефа, набирающего очередной номер.

Но, пожалуй, больше всех станцией пользовался Петр Миклошко. Он не уединялся, ему наплевать было – стоит кто рядом или нет. Новак пожаловался было на него Мирославу, но тот ответил:

– Пусть болтает.

– Так он элементы питания посадит.

– Хорошо, я поговорю с ним.

И вице-премьер вел с давним приятелем беседы. И все без толку. И вот только сегодня вечером Петр Миклошко сделал всего один звонок.

В это утро чешские альпинисты просыпались неохотно. Первым вышел из палатки Богумил Слончик и боднул головой, приветствуя бодрствующих охранников. Они не выспались, заступив на дежурство в четыре утра, и проводили альпиниста хмурым, завистливым взглядом.

Без четверти восемь свою палатку покинул Новак. Делая вид, что утренняя зарядка доставляет ему удовольствие, он натурально сотворил ход вокруг лагеря, высоко поднимая и резко бросая вниз руки. Что это за упражнение и на что оно влияет, не знал даже сам Новак.

Он принял от подчиненного кружку с кофе, кивнул в знак благодарности и, часто зевая, делал мелкие глотки. От завтрака он отказался. Точнее, перенес его на более поздний срок.

В восемь ровно Новак по рации вызвал русских:

– Скоков?

– Да.

– Это Новак.

– Доброе утро.

– Здравствуйте. Вы не заспали наш вчерашний разговор?

– Помню хорошо.

– Ну и?..

– Я говорил с ребятами. Как насчет завтрашнего дня?