в том, что мотив гонимой падчерицы они ставят в один ряд с мотивом обижаемого младшего сына, обездоленного бедняка и других демократических героев, а не в показе «женской доли».

В 1951 г. была опубликована книга шведской фольклористки Анны Биргиты Рут «Цикл Золушки». По методологическим установкам эта работа примыкает к исследованиям так называемой историко-географической (финской) школы. Рут не поднимает вопроса об исторических корнях темы мачехи — падчерицы, не делает попыток раскрыть сущность образа гонимой падчерицы. Ее обстоятельное исследование посвящено истории сюжетов, связанных с Золушкой.

Рут оперирует сюжетами типа 510, 511 и 480 по каталогу Аарне. Сказок, которые подробно рассмотрены Гемпелем, она касается мимоходом. Объект анализа Рут — пять групп сюжетов, обозначенных ею латинскими буквами: А (№ 511), AB (№ 511В 510А), В (№ 510А), B1 (№ 510В), С (№ 511В).

Выводы автора сводятся к следующему. Тип А (511) возник первоначально на Востоке, скорее всего на Ближнем Востоке, и оттуда распространился по Европе, главным образом в ее восточной части. Тип AB развился также на Ближнем Востоке из типа А, который был затем перенесен на Балканы, оттуда мигрировал в Италию и Испанию, в Славянские и Балтийские страны, а через славянские земли достиг Скандинавии. В Юго-Восточной Европе из АВ под влиянием сюжета 480 кристаллизовался тип B (510). Тип С — мужской вариант типа А — возник, также как тип Л, на Ближнем Востоке, откуда мигрировал в Юго-Восточную Европу и впоследствии достиг Ирландии и Скандинавии. В Скандинавских странах он смешался с АВ. Дальневосточные сказки о Золушке Рут также считает результатом миграции сюжета из Ближнего Востока.

Мы не имеем возможности подвергнуть здесь подробному анализу концепцию Рут, поскольку предмет нашего исследования — образ социально обездоленного, а не конкретная история сюжета. Как и другие исследователи сравнительно-географической школы, Рут в сущности миграционист. Она исходит из того, что каждый элемент сказки возник в определенном месте и в рамках одного сюжета, а затем распространился в составе комплекса мотивов по разным странам. В свете этой концепции автор книги рассмотрел и систематизировал огромный материал. Ценно стремление Рут осветить роль восточного фольклора в формировании сказочного цикла «Золушки». Однако упрощенный миграционизм и «втискивание» материала в рамки каталога Аарне ограничивает значение ее труда и гипотез.

Наша точка зрения сводится к тому, что сказки о гонимой девушке возникли независимо одна от другой в различных частях земного шара, что не исключает их взаимовлияния и взаимодействия. Работа Рут при всех ее достоинствах выражает сугубо формальное направление в изучении сказки, которое свойственно представителям финской школы.

3

Для того чтобы решить вопрос о происхождении сказочной коллизии мачехи — падчерицы, нужно выяснить, когда и как, в каких исторических условиях возникло представление о мачехе, когда мог возникнуть конфликт между ней и пасынками и, наконец, когда этот конфликт приобрел общественный резонанс, стал актуальным. Без социального звучания коллизия мачеха — падчерица не могла бы стать типичной для народной сказки. Доказательством служит хотя бы то, что аналогичный бытовой конфликт свекрови и невестки не стал содержанием сказки (за некоторыми ничтожными исключениями), хотя в песне свекровь занимает гораздо более важное место, чем мачеха.

Песня о злой свекрови генетически связана с патриархальным брачным обрядом, с переходом невесты в чужой род. Мотив злой свекрови переплетается в песнях с мотивом прощания с родными, часто с мотивом нелюбимого мужа. В чужой семье молодой жене предстоит быть служанкой, исполнять тяжелую работу, подчиняться нелюбимым, злым, чужим людям. Свекровь изображается злой, в частности как представительница другого рода. Но вместе с тем переход девушки в другой род и подчинение чужим людям необходимы, закономерны, освящены традицией. Экзогамия требует этого перехода.

Песня выражает тоску девушки, прощающейся со своим родом, страх перед родом мужа. Но именно потому, что такой брачный порядок, как уже говорилось, был нормальным, лирический протест девушки не мог стать основанием для эпической коллизии, мотивом сказки. В этом специфическое различие между лирическим и эпическим жанрами.

Постараемся выяснить условия возникновения коллизии мачеха — падчерица в исторической действительности и в народной сказке.

Классическая первобытная семья не знает мачехи. При классификаторской системе родства матерью называется не только настоящая мать, но и все ее сестры, родные, двоюродные и более далеких степеней. Но так как в первобытном обществе эти лица являются женами отца и его братьев, то все жены отца также называются матерями: матери — это группа лиц, принадлежащих к одному с матерью брачному классу. Родовой строй предполагает строго определенный порядок в брачных отношениях. Жену предписывается брать из определенного рода (или из двух-трех определенных родов). Запрет брать жен из своего рода называется экзогамией, запрет брать жен за пределами племени — эндогамией. Практически эндогамия и экзогамия совпадают, так как обычно брачный закон указывает, с каким родом данный род находится во взаимно-брачных отношениях (эпигамия).

Как известно, классическая форма брака при первобытнообщинном строе — кросскузенный брак, т. е. женитьба да дочери классификаторского брата матери. При такой системе все «мачехи» (жены отца) являются сестрами, близкими родственницами матери, принадлежащими к тому же роду.

При материнском праве девочка входит в один род со своей матерью и всеми реальными и потенциальными женами отца, которые при этом называются, как уже говорилось, матерями, наряду с настоящей матерью. Это в известной мере выражает общую заботу группы женщин-сестер об «общих» детях, младшем поколении рода.

Возникает вопрос: когда жены отца перестают быть матерями и становятся мачехами? Ясно, что тогда, когда они не принадлежат к тому роду, в который входят настоящая мать и ее дочка, когда между девушкой и женой ее отца нет родственных связей. А это может быть в том случае, если жена взята за пределами того рода, брачный обмен с которым был предписан традицией. Нарушение первобытного строгого брачного закона, нарушение эндогамии есть результат распада классического рода. В полигамной патриархальной семье учащаются случаи нарушения эндогамии. В патриархальном обществе иногда практикуется «умыкание» женщин из чужих племен (с переходом к патрилинейному роду ослабляются даже связи между женщинами одного материнского рода).

Выше говорилось, что полигамия создает почву для раздора жен. Основой раздора большей частью является принадлежность жен к разным родам. Эти раздоры приобретают известный общественный смысл, поскольку выражают ослабление, распад родовых отношений.

Не полигамия создает мачеху, а нарушение эндогамии, при которой мачеха и падчерица оказываются принадлежащими к разным родам. Окончательный переход от рода к семье порождает коллизию мачеха — падчерица. Возможно, что термином «мачеха» первоначально обозначали жен отца, взятых за пределами рода, с которым брачные связи считались нормальными.