мегаполис в самом сердце провинции Сычуань, а Кандин – небольшой городок на западе той же провинции. Он расположен на высоте 2560 метров над уровнем моря, это восточные ворота в Тибет. В последние несколько недель у нас было очень много работы, поэтому в поездку мы отправляемся совершенно неподготовленными. Начало многообещающее: тщательная полицейская проверка и сильнейшая головная боль. Проезжаем первый горный перевал.

На следующее утро я раздвигаю шторы в гостиничном номере в небольшом городке Синьдуцяо (新都橋) и вижу, что нас полностью засыпало снегом. У нас нет ни подходящей обуви, ни теплой одежды, а значит, мы не можем отправиться в поход. Надо было посмотреть прогноз погоды! Я стучусь к Бену; он тоже уже понял, что мы потерпели фиаско. Выйдя из отеля, мы обнаруживаем заснеженную машину. Ладно, некоторые китайские туристы подготовились не лучше нас. К нам подходит один китаец из Пекина в шлепанцах и мокрых носках и любезно помогает вытолкать машину с парковки, пока Бен сидит за рулем.

Примечательно, что перевал уже полностью расчищен и мимо нас на большой скорости проносятся грузовики. Как теперь быть? Пешие прогулки отменяются, поэтому единственный вариант – отправиться домой. Впрочем, легко сказать… Проехать-то, конечно, можно, но мы едем медленно, потому что у нас нет цепей противоскольжения. «Это становится чертовски опасно», – думаю я, вспоминая крутые склоны, которые мы преодолели вчера. Я все еще думаю о них, когда к нам подъезжает дружелюбный тибетец на мопеде и показывает рукой, что не стоит ехать обратно через перевал без цепей. У него как раз завалялся комплект, и он будет рад продать его нам за 200 юаней (около 26 евро). В поле зрения нет никого, кто бы еще мог нам помочь, не говоря уже о нормальном автосервисе. Что ж, ладно! Через десять минут цепи уже установлены на всех четырех шинах, а тибетец с нашими деньгами давно укатил прочь. Бен трогает с места, и раздается скрежет, как будто цепи плохо натянуты. К сожалению, мы оба не особо разбираемся в автомобилях и лишь робко задаемся вопросом, точно ли все в порядке. Но стоит чуть увеличить скорость, как нарастающий шум начинает резать слух; кажется, автомобилю это не по нраву. Я выхожу, чтобы посмотреть, как двигаются цепи, когда машина едет. Действительно, видимо, что-то не так. Мы осторожно сворачиваем на дорогу и через несколько километров находим нашего тибетца. Он сидит на корточках, чтобы надеть на еще одну машину следующий комплект цепей противоскольжения. По нашей просьбе он поправляет и регулирует цепи в нескольких местах, и мы наконец с тяжелым сердцем начинаем тур над заснеженными тибетскими вершинами обратно в долину в Чэнду.

Эта история – классический пример когнитивного диссонанса. Я знал, что обратный путь будет небезопасным (и действительно, по пути мы видели несколько аварий), но почему-то убедил себя, что с этими первоклассными цепями мы проедем через плато целыми и невредимыми. Цепи несколько ослабили мою тревогу, которая возникла еще по дороге в горы. Что нам еще оставалось делать, в конце концов? Застрять в тибетских снегах на несколько дней в летней одежде и наблюдать за яками? Кроме того, многие другие китайцы купили у нашего тибетца такие же цепи. В общем, кёльнец внутри меня прошептал известную мантру, актуальную и в Тибете: «Et hätt’ noch noch immer jejange»[509].

Когнитивный диссонанс ввел в научную литературу в качестве психологического конструкта Леон Фестингер. Этот термин описывает состояние эмоционального дискомфорта, когда мозг пытается обработать противоречивую информацию. Так, Фестингер наблюдал за американской сектой, где гуру Дороти Мартин проповедовала, что скоро наступит конец света и за ее последователями прилетят инопланетяне[510]. Как и ожидалось, ничего такого не произошло, и, когда назначенный день прошел, членам секты пришлось столкнуться с когнитивным диссонансом, задав себе вопрос: «Как я мог им все отдать?» Не очень убежденные последователи культа понимали, что попали в руки шарлатанки, поэтому, возможно, могли снизить когнитивный диссонанс, приняв этот гротескный эпизод в своей жизни как ценный опыт. А вот действительно преданные сектанты боролись с противоречием, убеждая себя, что от конца света их спасли лишь благочестие и послушание.

Пользуясь онлайн-сервисами, многие из нас наверняка чувствуют некоторое беспокойство, ведь в глубине души мы понимаем, что нехорошо оставлять в сети столько данных. С другой стороны, эти онлайн-сервисы очень практичны и важны для поддержания социальных связей. Конечно, такой когнитивный диссонанс не совсем похож на то, что мы испытали во время наших злоключений в Тибете, но параллели определенно прослеживаются.

Я хотел бы более подробно сопоставить эти ситуации, чтобы разъяснить, почему многие из нас (прекрасно все понимая!) так охотно отдают свои данные фейсбуку и другим социальным сетям. Давайте снова вспомним мою поездку в Тибет. Итак, мы столкнулись с проблемой: как и многие другие туристы, застряли на высокогорном плато. Что делать? С социально-психологической точки зрения оказалось, что мы были не единственными, кто воспользовался предложением тибетца надеть цепи противоскольжения. Однако вокруг не было больше никого, кто мог бы нам помочь. Фактически тибетец на мопеде оказался на этой горе монополистом. Та же ситуация с конкурентами Meta и других компаний Big Tech: где альтернатива? Даже если речь идет о мессенджерах, особого выбора, в общем-то, нет. Из этого следует, что все должны пользоваться одним и тем же сервисом или – из-за отсутствия связи между несколькими сервисами – перейти в Signal или другой мессенджер вместе со всеми своими контактами. А может, лучше вообще отказаться от использования мессенджеров? Пожалуй, это было бы непросто. Вотсап, например, настолько прочно вошел в повседневную жизнь, что теперь я вынужден в той или иной форме использовать его для всех вопросов, начиная с занятий дочери в детском саду и заканчивая рабочими обсуждениями, – иначе я не смогу получить доступ к важной информации. Однако наблюдаемый сейчас массовый отток пользователей в Signal, вызванный изменениями в пользовательском соглашении WhatsApp, свидетельствует, что переход на альтернативные платформы все-таки возможен[511].

Вотсап пользуется таким успехом, потому что автоматически проверяет каждый контакт в смартфоне на наличие аккаунта в приложении и позволяет напрямую связаться с друзьями и родственниками. И, поскольку это практично и удобно, большинство из нас не заботится о защите данных. Удобство, целесообразность (convenience, как это называют по-английски) – вот, похоже, еще одна разгадка, почему люди так беспечно относятся к технологическим платформам. И в самом деле, мы с Беном все-таки выбрались из заснеженных гор, воспользовавшись услугой тибетца на мопеде, хоть его цепи