единственный раз, когда ты произнесла мое имя и метафору о том, что ты думаешь обо мне, это было похоже на чертову овацию стоя.

— Это было довольно вкусно, не так ли? — Когда я поворачиваю голову и смотрю на нее, она улыбается мне.

Она тычет меня в ребра.

— А теперь сделай это ты.

Я обхватываю ладонью ее подбородок и провожу большим пальцем по прелестному изгибу ее щеки. Глядя ей в глаза, я шепчу: — Ты — привилегия, которой я не заслуживаю, но я собираюсь провести остаток наших жизней, пытаясь быть достойным тебя.

На мгновение она остолбенела, сглатывая и моргая. Затем она поворачивает лицо к моей шее, закрывает глаза и еле слышно произносит: — Если ты снова заставишь меня плакать, остаток твоей жизни будет очень коротким.

Это заставляет меня усмехнуться.

— Ну и кто же из нас мягкий? — Пряча лицо, она качает головой и ничего не говорит.

Перекатываясь на бок, я заключаю ее в объятия, зарываюсь лицом в ее волосы и глубоко вдыхаю. Когда она обнимает меня за талию и сжимает, я чувствую себя так, словно кто-то только что вручил мне корону и ввел в мой новый замок.

Через некоторое время приглушенным голосом она говорит: — Я не знаю, как быть женой.

— Все в порядке. Я не знаю, как быть мужем.

— Нет, я имею в виду, я не знаю, смогу ли я быть женой. На случай, если ты не заметил, у меня много багажа из отдела супружества.

Я провожу рукой по ее плечу и вниз по спине, нежно обводя контуры ее шрамов. Больше, чем когда-либо, я хочу, чтобы этот никчемный ублюдок, ее покойный муж, был жив. О, что бы я с ним сделала. Все уродливые и чудесные вещи.

— Если тебе от этого станет лучше, то у меня нет никаких ожиданий. Если бы ты позволяла мне время от времени смотреть на тебя обнаженной, это было бы великолепно, но кроме этого, тебе не нужно ничего делать и быть собой.

Смущенным голосом она спрашивает: — Неужели всем ирландцам так же легко угодить, как тебе?

— Все итальянки такие же красавицы, как ты?

— Есть миллион итальянских женщин, похожих на меня, Куинн. Сиськи, задница, много дерзости. Это заложено в генофонде.

— Хм. Похоже, мне нужно забронировать поездку в Италию. — Она хлопает меня по спине, заставляя рассмеяться. — Это была шутка.

Она бормочет: — Лучше бы так и было.

— Простите, это тот же самый человек, который обвинил меня в ревности и собственничестве? Потому что привет, горшок, познакомься с чайником.

— Я всажу пулю в этот дурацкий чайник, если ты сейчас же не заткнешься.

Моя грудь сотрясается от беззвучного смеха, я наваливаюсь на нее сверху, убирая волосы с ее лица. Она смотрит на меня сверкающими глазами.

— Боже мой, — выдыхаю я, глядя на ее прекрасное, мертвенно-бледное лицо. — Вы замечательная женщина, миссис Куинн.

— И ты раздавишь меня. Кстати, сколько ты весишь?

— Не знаю. Особо не заморачивался с весами.

— Может быть, тебе стоит купить одни. Ты ненормально тяжелый.

— Все дело в мышцах. — Она вздыхает, закрывая глаза. — У меня есть идея.

— Бедняжке, должно быть, одиноко в твоем пустом мозгу.

— Перестань оскорблять меня на минуту и послушай. Давай утром пройдемся по магазинам. — Она открывает глаза и приподнимает бровь. — Разве ты не помнишь, что единственный предмет одежды, который у тебя сейчас есть, — это свадебное платье?

— Ты действительно предлагаешь мне отправиться за покупками в свадебном платье?

— Хм. Это проблема. Я распоряжусь, чтобы кое-что принесли из бутика внизу, а потом мы отправимся за покупками.

— У меня полно своих вещей, которые я могу надеть, Куинн. Тебе не нужно утруждать себя покупкой мне чего-либо.

— Все, что у тебя есть, черное.

— А. Точно. — Она замолкает, задумчиво покусывая губу. — И я выбросила всю свою старую одежду после того, как переехала к Джанни.

— Значит, мы пойдем по магазинам. Пока мы будем этим заниматься, я пришлю к тебе домой пару парней, чтобы они собрали твои вещи.

Я внимательно наблюдаю за выражением ее лица, чтобы понять, что она думает об этой идее. Немного поразмыслив, она говорит: — Потому что я переезжаю к тебе.

Я наклоняю голову и нежно целую ее в губы.

— Да. Если ты хочешь.

— Ты этого хочешь?

— Не будь чертовой идиоткой.

— Это означает “да”?

— Это означает “да”.

— Я просто хотела, чтобы ты сказал это вслух.

— Я уже говорил тебе раньше.

Опустив ресницы, она шепчет: — Я знаю. Но мне нравится это слышать.

Это так застенчиво и так непохоже на нее, что застает меня врасплох. Это также выводит меня из себя.

Я говорю грубо: — Я хочу, чтобы ты жила со мной. Я хочу, чтобы ты спала со мной. Я хочу, чтобы ты принимала со мной душ, кормила меня и трахала меня каждую ночь и четыре раза по выходным.

— Ага! Я знала, что ты заставишь меня готовить!

— Правда? И это то, что ты запомнила из всего этого, что я только что сказал?

— Нет, — мягко говорит она, улыбаясь мне.

— И?

— И… Это все очень мило.

— Мило? Ты заставляешь меня вскрывать свое сердце, и все, что я получаю за эти чертовы усилия, — это ”мило"?

— Мистер Хайд сейчас выйдет поиграть? У меня такое чувство, что мы вот-вот начнем спорить. Подожди, или это доктор Джекилл?

Когда я рычу, она смеется, очень довольная собой.

— Я прощаю тебя только за то, что ты открыл свое сердце.

— Прекрасно. Мы квиты. Больше ни за что друг другу не отомстим, да?

Улыбаясь мне, она дразнит: — Ага.

Я переворачиваюсь на спину и тяну ее за собой. Она устраивается у меня на груди со вздохом удовлетворения и проводит пальцами ног по внутренней стороне моих икр. Обнимая ее, я целую ее волосы и закрываю глаза. Я не осознаю, что улыбаюсь, пока она не протягивает руку и не касается моих губ.

Она говорит: — Ты действительно невероятно красив, Куинн. Я никогда не видела мужчину с такой линией подбородка. Даже с бородой он мог резать сталь.

Хриплым от эмоций голосом я говорю: — Теперь ты меня балуешь.