— Вот уроды, они уже делали подобное с другими заключенными, — сказал мой сосед.

Подделка была такой неуклюжей и непрофессиональной, что даже дурак не поведется на нее. Во-первых, у меня нет брата с таким именем. Во-вторых, мое имя было написано с ошибкой. В-третьих, моя семья живет не в том месте, которое указано в письме, хотя оно довольно близко. В-четвертых, я знаю не только почерк каждого члена своей семьи, но и стиль их письма и то, как они выражают свои мысли. Письмо было чем-то вроде нотации: «Сохраняй терпение, как твои предки, и верь, что Аллах вознаградит тебя». Я был очень зол из-за этой попытки обмануть меня и сыграть на моих эмоциях.

На следующий день Роберт забрал меня на допрос.

— Как поживает твоя семья?

— Надеюсь, у них все в порядке.

— Я же проделал столько работы, чтобы достать тебе письма!

— Спасибо вам огромное, хорошая попытка, но, если вы хотите подделать письмо, позвольте дать вам совет.

— О чем ты говоришь?

Я улыбнулся:

— Если вы правда не знаете, то ничего страшного. Но подделать письмо и заставить меня верить, что я поддерживаю контакт с семьей, это так дешево! — сказал я, передав ему странное письмо.

— Я подобным дерьмом не занимаюсь, — ответил Роберт.

— Я не знаю, во что верить. Но я верю в Бога, и, если я не увижу свою семью в этой жизни, надеюсь увидеть их в следующей, так что не переживайте об этом.

У меня, честно, нет доказательств, причастен Роберт к этому грязному делу или нет. Но я точно знаю, что есть кто-то больший, стоящий за всем этим. Есть целая группа людей, работающих за кадром[76]. ФБР занималось моим делом через Роберта и его команду, но несколько раз меня забирали для допроса другие сотрудники разведки, не информируя Роберта. Что касается писем от моей семьи, я получил свое первое письмо от Красного Креста 14 февраля 2004 года, спустя 816 дней после того, как меня похитили из моего дома в Мавритании. Письмо пришло на семь месяцев позже положенного срока.

Агент Роберт наконец продвинулся в своем обещании объяснить мне, почему правительство держало меня взаперти. Но он не предъявил мне ничего уличающего. В марте 2002 года канал CNN показал сюжет о том, что я якобы обеспечивал коммуникацию между всеми угонщиками 11 сентября через мой личный сайт. Теперь Роберт предъявил мне этот сюжет[77].

— Я же говорил, что у тебя серьезные проблемы, — сказал Роберт.

— Я не разрабатывал этот сайт для «Аль-Каиды». Я сделал его очень давно и не заходил на него с начала 1997 года. Кроме того, если бы я решил помочь «Аль-Каиде», я не использовал бы свое настоящее имя. Я мог бы сделать эту страницу от имени Джона Смита. — Роберт хотел узнать все об этом сайте и о том, почему я вообще его сделал. Мне пришлось наплести ему весь этот бред о том, что у меня есть полное право сделать страницу с моим настоящим именем и ссылками на мои любимые сайты.

Во время одного из допросов Роберт спросил меня:

— Зачем ты изучал микроэлектронику?

— Я изучаю то, что мне хочется. Не знал, что я должен спрашивать у правительства США, что я должен изучать, а что не должен, — ответил я иронично.

— Я не верю, что есть только плохие и хорошие люди. Я думаю, что все мы представляем собой что-то среднее. Ты так не думаешь? — спросил Роберт.

— Я ничего не сделал.

— Помочь кому-то вступить в «Аль-Каиду», чтобы тот в итоге стал террористом, это не преступление! — постоянно говорил мне Роберт. Я точно понимал, что он имел в виду: просто признай, что ты работаешь вербовщиком для «Аль-Каиды».

— Может быть. Я не знаком с законами Соединенных Штатов. Но все равно я никого не вербовал для «Аль-Каиды», и никто не просил меня делать это! — сказал я.

«Предъявляя мне доказательства против меня», Роберт попросил своего коллегу о помощи. Этим коллегой был Майкл, один из агентов ФБР, который допрашивал меня в Нуакшоте в феврале 2000 года. Майкл — один из тех людей, которые говорят что-то, а ты в это время думаешь: он может быть злым, а может, и нет.

— Я рад, что вы пришли, потому что я бы хотел обсудить несколько вопросов, — сказал я.

— Конечно, Майкл здесь именно для того, чтобы ответить на твои вопросы! — ответил Роберт.

— Помните, как вы, парни, прибыли допрашивать меня в Мавритании? — начал я. — Помните, как вы были уверены в том, что я не только был вовлечен в заговор «Миллениум», но и был одним из его организаторов? Как вы себя чувствуете сейчас, зная, что я не имею ко всему этому никакого отношения?

— Это не проблема, — ответил Майкл. — Проблема была в том, что ты не был с нами честен.

— Я не обязан быть с вами честным. И вот срочное сообщение для вас: я не буду говорить до тех пор, пока вы не объясните мне, почему я здесь, — сказал я.

— Это твои проблемы, — сказал Майкл.

Вы сказали бы, что Майкл из тех, кто привык унижать заключенных, которым, вероятно, приходилось сотрудничать из-за мучительных пыток. К тому времени он уже допрашивал Рамзи бен аль-Схиба. Он говорил очень высокомерно:

— Ты будешь сотрудничать с нами, хочешь ты этого или нет, ха-ха!

Я признаю, что был груб с ним, я был так зол на него с тех пор, как он обвинил меня в причастности к заговору «Миллениум», а теперь он игнорировал все мои просьбы прояснить мне всю ситуацию и отказывался признать, что его правительство ошиблось.

Майкл выглядел уставшим после своей поездки.

— Я не понимаю, почему ты отказываешься сотрудничать, — сказал он. — Они делятся с тобой едой, и говорят с тобой по-дружески.