– Мне-то что делать? – забеспокоился Артур, впрочем, из состояния беспокойства он не выходил.

– Жить в подполье, – неожиданно выдал Савелий. – До выяснения, до полной ясности.

– И где будет мое подполье? Где мне жить?

Савелий выпятил губу, развел руками, но просто решаемые вопросы никогда не занимают много времени, он размышлял над проблемой вслух, чтобы включились и другие:

– У меня нельзя, туда обязательно придут тебя искать. Черновол хитер, способен не один раз навестить с обыском, я бы на его месте так и поступил. После того как Людмила заплатила залог, сюда тоже придут… Пару дней переждать надо, пока я не подберу тебе надежную нору, а вот где переждать, надо подумать.

И тут Тихон проявил очередное благородство:

– Пока не найдено надежное место, пусть поживет во второй нашей квартире, но недолго, мы ее продаем, как и эту. Надеюсь, ваш Черновол не знает о второй квартире. Но стоит ему заговорить с одной соседкой по кличке Метла, она сама ему выложит без лишних вопросов.

– Спасибо! – обрадовался Савелий. – Как перевалочная база сгодится любое убежище, а там подберем. Спасибо, выручил.

Ни с того ни с сего Артура переклинило: он же теперь будет по гроб обязан Тихону! Пять минут назад корил себя за необоснованную спесь в прошлом, сейчас к благодетелю почувствовал неприязнь… С этой двойственностью он вообще-то давненько сдружился, она проявлялась практически во всех сферах, однако только сию минуту ее осмыслил. Вот, оказывается, что ему всегда мешало! Это как знать, что впереди трясина, но идти туда вопреки разуму.

– Артур, ты о чем грезишь? – дотронулся до его плеча Ярцев.

– Извините, задумался, – угрюмо промямлил Артур.

– Да ладно, дружище, бывает, – ободрил Ярцев, прекрасно понимая, насколько другу хреново. – Нам пора двигать в убежище, желательно обсуждение нашего положения продолжить там. Нет, правда, ребята, давайте лучше переправим сейчас Артура и будем жить спокойно, а не ждать Черновола, сто пудов он сейчас добывает ордера на обыск.

Тихон предоставил загнанному в угол гостю куртку и всей компанией, не шумя, двинули туда, где несколько месяцев жили Артур с Людочкой, жили тихо, мирно, счастливо. Всего-то пересекли дворик и поднялись на второй этаж.

– В вашей истории одного не могу понять, – подал голос Тихон, открывая ключом дверной замок. – Каким образом троица мошенников распорядилась чужим имуществом?

– К сожалению, такое случается, – заверил Савелий. – По репортажам вам должно быть известно. Ушла старушка в магазин, приходит, а на двери другой замок, квартира больше не принадлежит ей, якобы она же ее и продала. А у нас Майский живет далече, аж за бугром, тут простор для мошенников. Эти товарищи поражают изощренностью и изобретательностью, правоохранительная система – инертностью, судебная… не будем о грустном.

– Да, я слышал об этом, но… – Тихон распахнул дверь и пригласил всех в квартиру, сам зашел последним, продолжая диалог с Савелием: – Но в вашем случае не только дом отошел Артуру, а бизнес, счета. Это как?

– Хм, – попал в затруднение Ярцев. – Повторюсь: я все документы проверял тщательным образом, они были подлинными. Н-да, тут афера века, ей-богу. Завтра со свежей головой переговорю с Майским, а пока не знаю, что сказать.

– А что эти трое получили взамен стольких усилий?

– Хо! Хо-хо… – странно отреагировал Савелий, это был не смех, скорее стон. – Пока ничего. Вот Артур действительно получил, а троица… альтруисты, надо думать, но не думается так.

Тем временем Артур осматривался. В квартире тепло, чисто и ничегошеньки не изменилось, как будто время замерло в двух крошечных комнатушках. Даже диван, первая крупная совместная покупка (и последняя) совсем не потерт, не утратил цвета, словно вчера его притащили из магазина. Ах, нет, пятно! Артур, когда ел перед теликом за просмотром спортивной передачи нечто типа шаурмы с фаршем, завернутым в тонкий лаваш, уронил часть фарша в красном соусе на край дивана. Ой, как Людочка ругала его!

В то время, пока Артур осваивался в знакомом пространстве – возвращение в изначальную точку волнует, Савелий все еще объяснял Тихону:

– Это и есть главная заноза – что получено взамен? Артуру обломилась нехилая доля, а они как будто не при делах. Тихон, ты этому веришь?

– Нет, что ты, – улыбнулся тот.

Так незаметно и довольно органично все перешли на «ты». Обустройство прошло быстро – постельное белье выдала Люда, да, то самое, на котором когда-то они спали вдвоем. Когда Тихон пообещал, что она принесет чуть позже продукты, Люда указала на стул, где стояла хозяйственная сумка:

– Мне не придется приходить, я все захватила, на первое время ему хватит, как раз дня на два. Идем, Артур, покажу, где и что лежать будет.

На кухне она рассовала овощи в их старую тумбу с тремя ящиками, то, что портится, отправила в холодильник, попутно рассказывая:

– Телик работает, холодильник тоже. И плита рабочая, надеюсь, с приготовлением у тебя не возникнет проблем, не без рук же ты.

– Вообще-то я никогда не готовил…

Смешно, но Артур надеялся, что добрейшая Людочка, услышав о его неумении, воскликнет, типа – ладно я буду приходить и готовить. Кажется, она просекла тайный умысел, повернулась к нему и на улыбке разбила надежды:

– Ничего, есть захочешь, сообразишь, что с чем мешать на сковородке. Да! Куртку Тихона я заберу, ты оставил свои вещи, они в шкафу так и висят.

И ушла в комнату. А через пару минут все распрощались и оставили Артура одного, тогда-то он и ощутил, насколько одинок – в абсолюте. От нечего делать прилег на диван и уставился на балконную дверь, которую отделяла прозрачная занавеска. Эта же занавеска разделила и его жизнь на до и после, за ней он видел ночь, весну и луну; видел обнаженную Людашу в ритуальном танце и слышал ее мурлыканье, она ведь напевала. Себя, конечно, тоже видел со стороны, удивлялся идиотской безмятежной улыбке и печати покоя на собственной физиономии. Многого Артур в то время не сделал – довольствовался малым, а не упорно искал достойную работу, он словно ждал троицу факиров с мешком сокровищ. Дождался: сокровище получил, теперь получает по башке. И главный оскал судьбы – плата (или жертва, по словам Фриды) неадекватная, он потерял не только все в прошлом, сейчас теряет тоже все, а в будущем – ничего.

Об этом он думал до полночи, слушая голос ветра снаружи. Стало тоскливо, Артур понимал: теперь будет всегда – темно, тоскливо, одиноко.

Остались без обеда, решили не остаться…

…хотя бы без ужина и провести его в максимально комфортной обстановке, чтоб подали-унесли