Она без колебаний ответила отрицательно. Если отца убили из-за той коробки из-под фена (точнее, ее содержимого), то нужно сделать так, чтоб он погиб не зря. Не только от посторонних людей Лене наследство получать. Его настоящая семья, Бородулины, тоже могут что-то дать. Тогда сын, возможно, вернет себе фамилию и его дети не будут Зайками?

Закончив разговор со следователем, Оля отправилась на поиски Левона. Могла бы написать ему, но захотелось пройтись, размяться. В коридоре она столкнулась с белобородым мужчиной, похожим на молодого добродушного Санту.

– А я вас знаю! – сказал он радостно.

– Я вас тоже! Вы молодой Санта!

Мужчина расхохотался. Только не «хо-хо-хо» прозвучало, а что-то не поддающееся воспроизведению.

– Я доктор Эдельман. А вы Спящая красавица!

– Вы же только завтра должны были прибыть.

– Я торопился, как мог. – Доктор взял ее ручку в свою лапу и, склонившись, поцеловал ее. На затылке у него проклевывалась лысина, и это тоже было мило. Молодой Санта располагал к себе, и в этом была часть его успеха. – С самолета сразу сюда. Заселиться в отель решил после знакомства с вами.

– Доктор Эдельман, какая честь! – послышался вопль из глубины коридора. Оля узнала голос своего психолога. – Вы приехали!

Санта, не отпустив руки Оли, обернулся:

– Доброе утро, Иван Дмитриевич.

– Виктор Семенович, что же вы не предупредили заранее, я бы встретил вас в аэропорту.

– Ничего, я добрался на такси.

Оля освободила свою руку и незаметно ее вытерла. Ладошки у доктора были потными.

– Джентльмены, позвольте мне продолжить свой путь, – проговорила она. – Спешу на процедуру.

И, раскланявшись с ними, заторопилась к Левону. Пусть спасает!

– Ты уже не хочешь проводить сеанс гипноза? – спросил он, выслушав Олины жалобы.

– Они меня замучают! Эти псы психиатрии! Далматинец и пудель.

– Иван Дмитриевич, по мне, больше похож на русскую борзую, – рассмеялся Левон. – А с пуделем я пойду познакомлюсь. – Он коротко обнял Олю. – Не волнуйся, я не дам тебя в обиду. Ведь я не только твой лечащий врач, но и принц.

Пока доктора вели переговоры, Ольга сидела в палате. Ее пришла проведать Инга.

– Что это за макулатура? – спросила она, увидев потрепанные журналы. Их Оля достала из сумки, с которой прибыла.

– А ты глянь. – Она протянула ей тот, что держала в руках.

– «Кул-гел»? Помню такой журнал, моя старшая сестра его покупала, когда училась в старших классах.

– Узнаешь модель?

– На тебя похожа, – ответила Инга. Она в этот момент смотрела на рекламу миндального блеска.

– Это я. Ляля Череша.

– А я всегда знала, что ты не простая девушка! – Инга вскочила и начала пританцовывать от перевозбуждения. – У меня лабутены супермодели! С ума сойти…

– Я снималась в рекламе не самых крутых брендов, – попыталась урезонить ее Оля. – И работала только на Россию.

– Но никто мне не сможет запретить говорить о том, что Ляля Череша мировая звезда! Их столько было в твое время, никто и не помнит. Одна Водянова на слуху!

– Хочешь стать моделью?

– Ха-ха три раза! Ты посмотри на меня. – И похлопала себя по широким бедрам. – Пятидесятый, милая моя. А тут, – она ткнула пальцами в грудь. – Сорок четвертый.

– Но ты все равно красавица.

– Я обаяшка, да…

– И это главное. Я так рада, что диктатура стандартов канула в Лету. Бренд одежды, который я собираюсь поддерживать, будет шить на всех женщин! И толстожопых, и беститечных! Длинных и коротких. Старых и юных…

– Мне нравится твой запал. Выходит, ты уже распланировала свое будущее?

– В деталях!

И это было правдой.

Едва пробудившись и осознав, что случилось, Оля очень себя жалела. А как иначе, если треть жизни вычеркнута? Пандемию Оля проспала! Это же с ума сойти…

Она смотрела документальные фильмы обо всех значимых событиях, что произошли за шестнадцать лет, и эпидемия ее потрясла больше всего. Войны, катастрофы, природные катаклизмы – все это было и будет. Но засадить всех под домашний арест еще ни одному правительству и стихийному бедствию не удалось. Только ковиду. Все же остальное Олю не удивило. Мир как будто совсем не изменился в глобальном смысле. Что можно отметить как важное? Технический прогресс? Появление новой этики? Какая малость. Мир, по мнению Оли, стал больше пригодным для жизни.

Или она все же повзрослела? И ей не двадцать восемь, а сорок четыре?

Ответа на эти вопросы не найти. Да и зачем?

Оля на текущий момент понимала, что хочет замуж за Левона. И детей. Желательно двоих. Но если боженька только одного даст, не страшно, скоро внуки пойдут. Леня точно их подарит, ведь он хочет семью. Она не знала это доподлинно, просто чувствовала.

В палату заглянул доктор Сарикян. Инга тут же упорхнула, повинуясь его взгляду.

– Санта-Клаус рвется провести с тобой сеанс волшебства прямо сейчас, – сообщил Левон. – Я ему отказываю.

– Я подумала и решила, что один сеанс мне необходим.

– Не спорю. Но его лучше отложить хотя бы до вечера, а лучше до завтра.

– Почему? Думаешь, я не готова?

– Он не готов! Пусть хотя бы отдохнет с дороги.

– Оберегаешь меня от голодных псов? – Оля встала с кровати и подошла к Левону. Он был так взволнован, что его длинные ресницы трепетали, отбрасывая тень на скулы. – Ты мой принц-защитник. И я люблю тебя!

Его глаза стали огромными.

– Да-да, люблю! – не стала давать заднюю скорость Оля.

Она никому из своих мужиков не врала. А их было столько, что не упомнить. В любви Оля признавалась только Серхио, и то до родов. Через несколько лет, когда они снова стали встречаться и она умирала от вожделения, слова о любви не были произнесены. То было иное чувство!

– Мне ни разу женщина первой не признавалась, – сообщил потерянный Левон.

– Даже если ты не ответишь взаимностью, я не пожалею.

– Глупенькая… Я тебя люблю уже шестнадцать лет! И я целовал тебя, чтобы разбудить. Теперь уже зачем это скрывать?

Она заплакала. От переизбытка чувств. И отругала саму себя. Опять дает слабину! Выворачивает себя перед любимым…

Нужно быть сдержаннее. Призналась в любви, остановись, побудь спокойной. Мужчины боятся лавины чувств.

– А давай все отменим! – выпалил Левон. – Пошли все в задницу со своими сеансами. Я выведу тебя из больницы, закрою медкарту, и псы тебя не найдут.

– Если бы в полицейском морге не лежал труп отца, я бы согласилась. Но нужно все выяснить. Так что давай, выпускай псов. Даже лучше, что мы раньше закончим. Я хочу домой… К тебе!

– Тогда я скажу им «Фас!».

– Но у меня одно условие. Пусть меня погрузят в