– Оля, уходите от отца, – скомандовал «Санта».

– Нет, я не хочу…

– Пора.

– Там страшно. Злой человек ждет меня. – Голос стал срываться. – Он где-то в лабиринте улиц… Он будет красться за мной. А потом…

То, что произошло потом, стало для всех неожиданностью. Оля рухнула на пол. Не просто сползла со стула, а свалилась. Левон бросился к ней, схватил, прижал. Рука его стала щупать ее пульс, он, естественно, был учащенным.

– Я в порядке, – услышал он. – Просто очень захотела выбраться из гипноза. Не желаю там больше находиться. – Оля погладила Левона по лицу и тихо сказала: – Фу!

– Сеанс окончен, – провозгласил он и, взяв Олю на руки, вынес из кабинета.

* * *

Она сидела в его кабинете, с аппетитом ела вчерашнее безе и запивала его простой водой. Чувствовала себя хорошо, выглядела прекрасно. Левон смотрел на Олю и поражался ее здоровью: и психическому, и физическому.

– Ты правда в порядке?

– Сейчас точно да. – И облизнула пальцы – Сахар упал, наверное? И вот поднялся.

– Эдельман уехал в отель, надеется вернуться. Иван Дмитриевич бродит где-то поблизости.

– Как ты сказал недавно? Пошли они в задницу!

– Но благодаря им ты все же все вспомнила.

– Я бы справилась и без них. – Оля достала из сумки коробку из-под фена, открыла ее. – Из-за этого мой отец тронулся умом. В девяностые каждый мечтал озолотиться. Ни с чего, просто так. Мой отец покупал акции МММ и прочих пирамид, потому что своим трудом достойно заработать не получалось. Мать, наверное, и ушла от него из-за этого. Она только на себя рассчитывала, вот и вкалывала. А папа верил в счастливый случай. И вот он настал! Месторождение открылось ему, именно ему, потому что судьба такая, стать миллионером. Но знать, где зарыты сокровища, не значит владеть ими. За десять лет папа не смог добраться до алмазов, но надежду не терял.

– Он в тот вечер, который ты вспомнила, отдал технический проект тебе?

– Неа. Из настоящего было только несколько первых страниц, а остальное – липа. То есть я получила «куклу». И напутствие отдать ее любому, кто потребует. То есть папа понимал, что я под колпаком. Но расставаться с сокровищем не желал. В ночь, когда мы виделись в последний раз, он повторял: я должен дать тебе все! Не кто-то другой (на мужа намекал, наверное), а я, твой отец!

– Ты не отдала «куклу»?

– У меня никто ее не спросил. Я вышла из дома отца, немного заплутала, потому что плохо ориентировалась на незнакомой местности, тем более в темноте. Я полезла в сумку, чтобы вынуть телефон и включить фонарик. Достала проект, тогда он был помещен в обычную папку из плотного пластика, вспомнила, что сотовый в кармане, и… Тут на меня кто-то налетел и ударил по голове! Я упала, но не сразу потеряла сознание. Успела увидеть, как падает сумка, а из нее – мандарины. Как к ней тянется рука в кожаной перчатке, поверх которой надет кастет. – Оля закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на воспоминании. – Когда нападавший поднял сумку, то потоптался на месте. Наверное, он проверял содержимое. Его ноги находились перед моими глазами. Они были в резиновых сапогах. И это странно, потому что было сухо. Потом раздался лай, я попыталась позвать на помощь, но меня пнули под ребра. После этого удара я уже отключилась.

– Похоже на нападение гопника все же. Кастет, и он надет на перчатку, чтобы рука не пострадала сильно.

– Она была очень маленькой, эта рука. Как будто женской.

– И что? В бандах есть девушки…

– Которые носят резики? В сухую погоду? Вообще странный выбор обуви. Почему не кроссовки или грубые ботинки? Это же часть униформы.

В дверь постучали, но Левон, не спрашивая, кто это, крикнул:

– Я занят!

– Должна признаться тебе, что все это время подозревала своих подруг. Иду и Машу. Больше первую. И это даже несмотря на то, что меня убедили, что у них алиби. Нанять ту же гопницу каждая могла. А теперь я подозреваю другого человека. Тоже женщину.

– Жену твоего грузина? Отца Лени?

– Откуда ты о нем знаешь?

– Макар вспомнил, что все твои подруги в один голос твердили о его ненависти к тебе. Ты разрушила его брак, кажется?

– О, не только это! Еще карьеру, но это уже следствие моих действий, а не намерение. – Оле не хотелось бы это вспоминать, да и рассказывать о своих грехах влюбленному в нее мужчине – лишнее, но решила быть по возможности честной с ним. Всю правду о себе она не вывалит, но часть ее обязательно. – Он обманул меня, предал, бросил глубоко беременной. Я ненавидела Серго…

– И немного любила?

– Не его, а воспоминание о тех днях, когда я была с ним счастлива. Хотя сейчас, вернув их, я понимаю, что сама себе придумала человека. Он никогда не был тем, кем я его видела. И, надо признать, особо не старался. Он очень много и красиво говорил, да, упивался своей ролью (артист как-никак), но делал минимум. Для девочки девятнадцати лет, работающей продавцом, те деньги, что он давал на проживание, подарки, что привозил из заграничных командировок, – немыслимые траты на нее и, естественно, подтверждение любви. А ремонт, который он забабахал в моей квартире, чуть ли не приглашение замуж. Но мой принц всего лишь обустроил клетку, в которой держал ручную птичку так, чтобы она не упорхнула.

– Сволочь он, – яростно процедил Левон.

– Обычный мужик. Таких видимо-невидимо. Почитала я истории несчастной любви в интернете, каждая третья на мою похожа. Но что я тогда знала обо всем этом? – Оля много часов провела за обдумыванием этого и рада была поделиться с Левоном. – Хотя вру… Меня предупреждали! Ида и ее двоюродный брат Василий, они буквально умоляли меня не связываться с Серго. Но я их послала! Она завистница, а он мой поклонник. Кому как не Васе желать нашего расставания?

– Жалеешь о содеянном? Я о мести.

– Сейчас да. Но до комы ни на секунду. – Она грустно улыбнулась. – Все-таки я каким-то чудом повзрослела, находясь в беспамятстве.

– Почему подруги не упомянули о жене Серго, когда их спрашивали о твоих врагах? Я бы на их месте заподозрил ее первой.

– Насколько я знаю, ее не было в России в тот период, когда со мной произошло несчастье. Тогда даже по телику показывали, как она отбывает в Голливуд, где ей якобы предложили роль.

– Может, специально пиар устроила, чтобы от себя подозрение отвести?

– Но ее бы проверили и выяснили, что она не покидала страну, –