— Меня прислали к вам боги сеять разумное, доброе, вечное. — неотступно поплелся Валера за старцем.

— Нет богов, кроме Великих Духов, и только Кортес послан к нам говорить от их имени. Хау.

— О, мудрейший из мудрейших, разве я сказал, что прислан вместо Кортеса? Я прислан богами только на то время, пока Кортес отсутствует по своим делам. И как только он вернется, я развеюсь с дымом костра. Кстати, он не говорил, когда собирается вернуться? — Валеру будто кольнуло. Кроме пяти дряхлых супруг вождя в деревне не осталось женщин. Местные красавицы улетучились, словно эфир из не закупоренной мензурки. Очень подозрительно, но что за этим скрывается?

— Пути Кортеса неисповедимы. Ты прошел три великие испытания и можешь жить среди народа бороро, словно равный среди равных. Ты даже можешь исполнять танец леопарда, словно равный среди равных. Ты даже можешь ночевать на женской половине. Но когда Кортес вернется, он рассудит, правильно ли я поступил, разрешив тебе многое из заветного. Потому что Кортес учил никогда не верить бледнолицым до конца. Хау.

— Но ведь ты признал меня равным среди бороро, пусть красный оттенок моей кожи происходит лишь от ветров и солнца. Разве теперь я не имею права знать легенду о Гребахе Чучине и Тупи-кавахиб?

Индеец стал на корточки, приложил ухо к земле, прислушался и, поднявшись, многозначительно ответил:

— Ты имеешь право знать все, что увидишь и услышишь. А я имею право поведать тебе только то, что захочу. Хау.

— Хау?

— Хау.

Не зря Зыкин так настойчиво выспрашивал о загадочном Кортесе. И вообще, не зря внедрился в племя бороро. Мало того, что дворец Герды оброс средствами закрытой связи и огневой поддержки, будто пень поганками. Кто-то искусственно будоражил недовольство коренного населения. Чего стоит только одна фраза: «…Много веков наш народ изнывает, исполняя прихоти белых…».[78]Кто-то скрывающийся под именем Кортес разыгрывал индейскую карту.

Валера прикинул, не спросить ли вождя напрямую о… Нет, пожалуй, следует соблюдать осторожность:

— Кортес наградит тебя за труды твои по делам твоим. Хау. — прогнулся Зыкин перед старейшиной и, оставив тень, двинул к бережку посидеть в одиночестве с видом на гнилую воду и все обмозговать.

Сырую землю обильно пятнали разномастные следы. Вдруг зрачки Зыкина сузились, он глядел на четкий след с таким восхищением, с каким посмотрел бы любой естествоиспытатель на клык мамонта или ребро мастодонта. Это был след не индейца! Нога слишком упирается на пятку, и отпечаток носка слишком широк. Зыкин скосил взгляд на свои ноги, и энтузиазм потух. Это был его след, оставленный утром.

За углом первого же шалаша путь Валере преградил подчеркнуто угрюмый подросток:

— Сегодня все взрослые бороро должны танцевать фарандолу. Хау. — отчеканил сопляк с таким видом, словно действительно имеет право указывать.

Ладно. Чтобы не привлекать лишнего внимания Валера вернулся на площадку. А ведь и выйдя за центр деревни он не обнаружил ни одной женщины. Кстати, индейцы женщин обычно прячут в джунглях, если предстоит военная операция.

Ладно, чтоб не будить лишних подозрений, Зыкин нашел место в строю танцоров. Танец был не сложен. Требовалось попеременно дрыгать ногами, делать два шага вперед, дрыгать руками, делать шаг назад. И так до полного катарсиса.

Пляска происходила на единственном сухом месте в деревне. И Валере по очереди открывались виды: на дома на сваях, на стену джунглей, на сторожевые вышки огороженного колючкой форта бледнолицых, на реку, на дома на сваях, на стену джунглей…

— Ну что тебе сказал старый марабу? — выдал интерес к судьбе Валеры выбрасывающий коленца перед ним воин Лисий Нос. Этому туземцу Зыкин пообещал вытатуировать под лопаткой профиль духа воды, у которого из глаз льется тропический ливень.

— Сказал, что я могу спокойно жить среди вас. Когда же Кортес появится, он рассудит, как со мной поступить дальше.

А вокруг танцоров кружили дома на сваях, стена джунглей с выделяющимися едко оранжевыми фламбойянами,[79]сторожевые вышки и кирпичная стена жилого корпуса, река… И крадущийся по реке, там, где солнце превращает водную рябь в золото, кашляющий дымком пароходик. Зыкин сначала даже глазам своим не поверил. Причем, колесный пароходик. Но у индейцев от появления пароходика ни один мускул на лицах не дрогнул.

— Не продолжай, Лисий Нос понял тебя. Тогда сделай Лисьему Носу татуировку до послезавтра.

— Без вопросов, — обрадовался Валера, что абориген не надеется встретить таинственного Кортеса среди пассажиров пароходика.

— Сегодня после танцев Лисий Нос будет немножко занят. Освободится к вечеру.

— Только чем ты расплатишься за работу? — заставил себя быть крохобором Валера, потому что иначе потерял бы уважение меднокожего народа. А нехорошие мысли продолжали витать. Ум мегатонника никак не мог отгадать, какая все таки связь существует между ощерившимся крупнокалиберными стволами за ночь палаццо Герды Хоффер и племенем бороро. Может, он найдет отгадку, когда разведает подробней легенду о разящем луке бога Тупи-кавахиб?

— Намек понял. Лисий Нос может уступить прекрасную набедренную повязку.

— У меня уже есть прекрасные штаны.

— Ясно, куда ты клонишь. Не зря говорят, что бледнолицые умеют мучить даже призраков своих врагов. Лисий Нос отдаст тебе почти новую шкуру леопарда.

— Ты видел, как я сделал питона? Стоит мне захотеть, и я сам добуду десять шкур леопардов. — жаль, недостаточно опыта у Валеры Зыкина, чтоб нащупать и вскрыть связь между палаццо и племенем. Облажался Зыкин в Рио, есть большая вероятность, что облажается и здесь. Сюда в напарники бы кого поопытней, пусть даже и тирана Кучина.

Не к месту вспомнилось, как однажды Илья натянул над вымотавшимся и спящим без задних ног Валерой простынь и стал ласково будить со словами: «Валера-а-а, потолок падает!». Очень злая и глупая шутка.

— Ты не слишком-то задавайся. Все бороро — тоже потомки великих шаманов. В каждом из нас, учил Кортес, спит знание напускать ураганы и смерчи. Кортес появится и вернет нам древнюю науку управления погодой. Сделай Лисьему Носу добрую татуировку, и я когда-нибудь поделюсь с тобой тайной погоды, как шаман с шаманом.

— Обещанного три сезона дождей ждут, — в цепочку «палаццо-племя» Зыкин после колебаний мысленно добавил третий элемент «погода». Но светлее от этого в голове не стало. Все у Валеры не как у настоящих опытных мегатонников.

— Не продолжай, Лисий Нос понял тебя. Могу провести этой ночью на женскую половину деревни.