Запрокидываю голову, смотрю ему в глаза.

— Это правда, что ты изменил жене в ваш с ней медовый месяц?

И тут всё становится ещё хуже, чем было. Доктор меняется в лице. Не то чтобы он пугается. Но мой вопрос вводит его в ступор. Как электрошок.

Мне плохо. Уже и не надо отвечать. И так всё понятно.

— Какое это имеет отношение к нам с тобой, Ульяна?

Зажмуриваюсь, как от физической боли.

— У всех есть прошлое, Ульяна, я не могу изменить того, что было.

— Почему?

Доктор вздыхает.

— Она очень сильно ревновала меня, без повода устраивала истерики, швыряла предметы, дралась. А я был гораздо моложе, совершил глупость. Не спорю. Теперь понимаю, что не любил. И в тот момент решил сделать так, чтобы обвинения не были голословными. Видишь это? — Он расстегивает ворот рубашки, демонстрируя небольшой шрам на плече. — Поступок идиотский, грязный, не спорю, мы просто не смогли найти общий язык и наломали дров. Оба.

— Ты сводишь с ума всех женщин, попадающих в радиус твоего поражения, Ткаченко.

Он неровно дышит.

— Ульяна. С тех пор я стал старше и мудрее, да и ты вряд ли кинешься на меня с ножом.

Молча смотрим друг на друга.

— Я тебя не потяну, доктор Ткаченко, — печально смеюсь. — Тебе нужна взбалмошная молоденькая медсестра, которая будет визжать и прыгать, как только ты появишься на пороге. Вы с ней будете ходить на концерты, слушать рок-музыку и трахаться на пляже.

У него снова звонит телефон. Поморщившись и не сводя с меня взгляда, он выуживает мобильный из кармана.

— Разумовский, твою мать. Мне надо на работу. — Снова смотрит на часы, но не отпускает меня, опять тянет к себе, заглядывает в глаза. — Что-то мне подсказывает, что кое-кому очень даже понравится трахаться на пляже, несмотря на то, что она совсем не медсестра.

Несколько секунд он думает, затем загребает меня локтем за шею и таким образом обнимает. Не даёт выпутаться, перезванивая коллеге.

— Да. Я буду через час. Да. Не ори ты так, господи. Отработаю. Просто ситуация сложилась таким образом, что я опоздаю.

— Что ты делаешь? Иди на работу.

— Что я делаю, Ульяна? Пытаюсь не упустить своё счастье.

Он поднимается со мной на нужный этаж поликлиники, сидит в очереди, затем заходит в кабинет. Они с моим участковым травматологом знают друг друга, и его оставляют на приёме.

Наконец-то мне снимают гипс. Непривычно видеть свою руку свободной. Кажется, всё хорошо.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — прошу доктора, пройдя физиопроцедуры.

Но он не слушается.

— Нет, мы едем ко мне. Хочу тебя кое с кем познакомить.

— Странный ты человек, доктор, у тебя уже была одна бешено-ревнивая баба, а ты зачем-то нашёл себе ещё одну.

— Я учёл ошибки прошлого и не наступлю на те же самые грабли ещё раз.

Почему-то соглашаюсь, наверное, потому, что, несмотря на все сомнения, хочу быть с ним. Мне дико нравятся его прикосновения, вкус его губ, цвет глаз и запах: мужской и терпкий.

Но не это главное. Дом, в котором живет доктор Ткаченко, оказывается по другую сторону от парка. Совсем недалеко от моего.

И тут меня ждёт персональный ад. Оказывается, собачница обитает на первом этаже в его подъезде. И он знакомит нас, представляя меня своей девушкой. Забирает у неё ключи и вручает мне. Девица не особо довольна, смотрит на меня со злостью и завистью, но доктору всё равно. И, пока он переодевается, мы с Графом ищем общий язык. Собака настроена доброжелательно, бегает вокруг меня, а я осматриваюсь, изучая типично холостяцкую берлогу доктора. Сразу видно, что здесь не живёт женщина.

После того, как он собирает всё необходимое, мы выходим на улицу. Собака с нами.

— Поздравляю, Ульяна Сергеевна, теперь ты будешь гулять с Графом во время моих внеурочных затяжных смен.

Охаю. К этому жизнь меня не готовила.

— От тебя одни неприятности, доктор. И это мы ещё тест ДНК не сделали на твоё внебрачное отцовство.

— Оптимально гулять с Графом два-три раза в день, — с улыбкой игнорирует Ткаченко мой выпад. — Но просто так гулять с собакой на поводке недостаточно. Прогулку должны дополнять активные физические упражнения. Хотя об этом я тебе чуть позже подробно расскажу и даже распишу. А ещё его надо кормить. Ты возвращаешься раньше и графику тебя стабильный, так что теперь это на твоей совести.

— Да ты что?! — смеюсь, но почему-то меня отпускает.

Становится легче. Как будто разжимаются тиски. Потихоньку забываю все те моменты, о которых парилась ещё час назад. Почему-то фортель с его псом меня впечатляет. Мне кажется, Граф очень много значит для Кости. И он доверяет его мне, тем самым перекрывая себе возможность встречаться с другими женщинами. Присаживаюсь на корточки, глажу собаку по морде. Она тычется мокрым носом мне в щёку, забавно лижет шершавым языком. Собака доктора похожа на него самого. Такая же нежная и страстная одновременно.

— Как там говорят? Мы в ответе за тех, кого приручили. Теперь ты должна щадить