Однако для наблюдения в доступном человеческому глазу диапазоне требуется некоторое дополнение к видеокамере — свет. Но все предусмотрено, на МБ-наблюдателе имелся встроенный фонарик. Вот именно он и спутал логику дальнейших событий.

Если бы кто спросил его: «Как ты докатился до такой жизни?» — он бы ответил, что во всем виноваты «игрушечки» — всяческие виртуальные «стрелялки-многоходовки». Они атаковали его приблизительно на третьем году существования, как только доставшиеся в наследство от австралопитеков пальчики научились действовать синхронно с впитывающим экранное изображение бинокулярным зрением, унаследованным из еще более древних эпох. Теперь-то он понимал: как бы все неохватное множество компьютерных мирозданий не пыжилось, оно так и не сумело отпочковаться от большого мира вокруг. Вся ложная бесконечность этих мирозданий на деле оказалась просто хитрой ширмой, до срока отгораживающей посмеивающийся в сторонке истинный мир. Притворившись добрыми и пушистыми, все эти яркие картиночки вначале втянули его в свою стереоскопическую вселенную, а затем подставили подножку и заставили растянуться перед позабытой реальностью в самой неудобной для обороны позе. Хотя нет, они все-таки не связали ему руки-ноги, так что защититься и произвести уклонение от первых разминочных ударов все же получилось.

Но вообще-то кандалы на ногах наличествовали, ведь больше никогда не вышло нырнуть обратно в предавшую мониторную плоскость. А там было так хорошо. И смерть, и вообще любые опасности случались и угрожали там только понарошку. Здесь все было взаправду. Он убедился в этом, скитаясь по Африке, а особенно тут, на широкой климатической палитре Западного полушария. Он видел, как настоящая смерть прокашивает ряды не только противника, но и собственные боевые порядки. Как ни странно, привычная мизерность спецподразделения не принижала, а наоборот, — усиливала эффект. Ну а сейчас, на склоне воткнувшейся в центр Северной Америки горы Корпуленк, не существовало даже обычного буфера из товарищей-стрелков, тех, кто по привычке оттягивали на себя смерть, ибо завсегда находились хоть чуточку, но ближе к истребляемому противнику. Нет, он не прятался за спины, но сама специальность накладывала лапу, и потому, почитаемая им когда-то за абсолютную истину, вероятность распределялась в его пользу. На кого теперь выходило повесить весь избыточный процент? На тех далеких, бредущих в километровой глубине преисподней оловянных друзей-солдатиков? У них там были свои проценты и свои вероятности. И даже наверняка худшие, чем у него здесь, под солнышком на склоне горы. Естественно, эти соотношения вероятностей как-то взаимодействовали и пересекались. Самый истинный друг — компьютер IBM — вообще-то даже родственник, ибо его родня других поколений успела поучаствовать в воспитании — мог по требованию вывести на экран графики этих самых вероятностей. Сейчас не стоило такое делать, вряд ли красивые столбики процентных зависимостей удовлетворят неугасимую потребность продолжения жизни.

Правда, теперь это маловероятное продолжение, все едино, никогда не удастся загнать назад, в милую сердцу резервацию внутрикомпьютерных приключений. А ведь там в свое время было так хорошо. Как замирало сердце, когда твои виртуальные солдатики, самолетики или роботы попадали в безысходность перекрестного огня вынырнувших из тумана чужаков. Как оно рвалось помочь, когда от экономического коллапса разваливались много-много часов напролет возводимые финансовые империи; подлые электронные конкуренты все-таки находили уязвимое место, и курсы акций родных виртуальных концернов стремительно преобразовывались в уже совершенно абсолютный нуль.

Потом пришло умение вырываться из конкретных игровых миров, совершать эдакий нуль-Т переход и заходить с тыла. Конечно, для этого пришлось смотреть по экрану не только изображения, но развернутые страницы учебников. Зато теперь в его распоряжении оказалась превышающая исходные предпосылки власть. Введя загодя хитрую комбинацию команд, можно поставить все концерны противника на колени, можно поднять цену собственных акций на несусветные высоты — всех ресурсов конкурентов не хватило бы даже для покупки одной штуки. Более того, можно заставить солдат врага выполнять собственные распоряжения; например, начать прицельно-безостановочную пальбу друг в друга. Конечно, это уже было наслаждение чистой силой, а не игрой. Какая уж тут игра, если получалось загодя введенным буквенным распоряжением проявить на экране сообщение и заставку о твоей полной и окончательной победе.

Ну а еще параллельно всяким клавишным манипуляциям удалось научиться работать отверткой. Вообще-то эта штучка с крестообразным или восьмигранным жалом была пришельцем из оставленного без внимания внешнего мира. Но ведь она позволяла управлять виртуальными зрелищами еще похлеще, чем клавишная панель. Наверное, именно отвертка послужила тем волшебным ключиком или отмычкой, которая вернула его в покинутый когда-то и оставленный за кадром мир реальности. Возможно, именно теперь этот раззявленный капканом мир решил поквитаться за давнишнее предательство. Зачем это было ему нужно, не совсем понятно. Кто такой был для него Миша Гитуляр? Микроб, зацепившийся за гору Корпуленк? А что для мира эта самая километровая гора? Прыщ на большом теле Северной Америки? Даже удалить этот прыщик было вполне в возможностях окружающего мира. Кстати именно с этой целью мир сейчас активно использовал муравья Гитуляра. Ну а сдуть с шарика Земли самого Мишу на этом фоне становилось делом уж совсем плевым. А смысл? Вполне может случиться, что бактерия по фамилии Гитуляр выполнила предусмотренную когда-то задачу. Зачем хранить ее для новый целей, если таких бактерий под ногами видимо-невидимо.

Оказывается, у «робота-убийцы» имелись комплексы. В это трудно поверить, но сие так и есть. Хотя, естественно, догматики скажут, что совсем это, понимаете, молодые люди, не комплексы, ибо быть их в данном случае не может, потому как тут не присутствует психика. Ну а раз не присутствует психика, то при чем тут те самые «комплексы»? В данном случае есть сие всего лишь проявлением загодя вложенной конструктором-человеком (подчеркиваю) программы действий. И потому в деле, обозначено всего лишь следование заданному алгоритму. Ладно, ладно, пусть так! Однако же все едино, когда смотришь на подобные казусы в комплекте с окружающим фоном, то кажется, что…

В общем, «Лазутчик № 1» боялся света. Именно из-за полной зависимости своего поведения от загнанных в его процессорное нутро программ. Зачем такая странная программа, скажут некоторые. А затем, пояснят всеведущие, что это совсем почти «левая», так сказать временная, и очень специализированная программы, или же подпрограмма, введенная подполковником Эрролом почти в самый последний момент, и с определенной целью. Ведь, помнится, он собирался испытать «Лазутчика» в тайне от основной массы военнослужащих «Прыща». Но пока робот будет лазать по коммуникациям, на него вполне могут наткнуться какие-нибудь солдаты-техники, проводящие профилактические работы. Или еще хуже. В процессе своих мытарств по трубам, он спутает направление и вывалится на пол где-нибудь в оперативном зале. Вот потому Эррол Фросси и предусмотрел такую предосторожность. Настроил «Лазутчика» отползать от освещенных мест и маскироваться в темноте. А посему…