и дело обозначает нападение на мальчишку. Тот отбивается, контратакуя. Ушлый лысый противник умудряется защищаться одной рукой. При этом, куда бы не был нацелен удар шеста или руки парнишки, рука Таллана уже оказывается там, неизменно организовывая на месте теплую встречу.

По известным мне причинам Бродяга проворачивает повязку для глаз на гладкой голове. Мальчишка возмущенно вопит, что «лысая башка» подсматривает и снова рассыпается в граде ударов.

По лицам всех четверых я вижу, что это не какое-то недоразумение, а способ весело скоротать путь.

Увлекаюсь наблюдением за их дурачеством и непроизвольно ставлю себя на место Пройдохи. Какое-то время и я бы смог уворачиваться от шеста. Но видно, что мальчишка владеет им вполне искусно, особенно для своего возраста. Думаю, что в реальном бою я бы попытался контратаковать такого противника как можно скорее. А вот работать в манере Таллана у меня бы не вышло даже с открытыми глазами. Очевидно, что он действительно подсматривает и явно знаком с техникой боя с шестом, но это не объясняет, как можно избегать ударов, используя в защите только одну руку и не уходя с линии атаки.

Меж тем, Эдвардс, мимолетно оглядывается, видимо, чтобы разведать дальнейший путь, и цепляет взглядом нашу компанию.

Секундный ступор – он явно не верит своим глазам – потом и без того веселое лицо начинает сиять непередаваемым восторгом. И в этот момент на голову Эдвардсу с довольно звонким стуком опускается конец деревянного шеста! По лицу Пройдохи прокатывается волна удивления, глаза его закатываются, и тело медленно оседает на землю. В победном крике мальчишки почти сразу же появляются испуганные нотки. Но Таллан успевает подхватить друга на руки, поставить его на ноги и, видимо не без магии, вернуть в его глаза проблески сознания.

В ту же секунду Бродяга отлетел в сторону, будто его снесло локомотивом. А не надо было стоять на пути Эдвардса, когда тот стремиться обнять Элизи!

Я, кстати, тоже воззвал к разуму Экуппы и мы успели отстраниться о девочки.

То, чего я боялся больше всего, не произошло – кости Элизи не затрещали, когда Эдвардс, наконец, смог до нее дотянуться.

Потом какое-то время все плакали. Ну, кроме меня, конечно, и Бродяги. Да, еще мальчишка не прослезился. Осознав, что наказания за стремительную атаку удалось миновать, он тихо торжествовал в сторонке, повторяя по воздуху тот удар, которым удалось оглушить Пройдоху.

Шаман тоже смахнул скупую мужскую слезу и сделал несколько шагов в сторону, как бы, давая нам возможность спокойно воссоединиться.

По лицу Элизи слезы текли в три ручья. Она, то и дело всхлипывая, что-то говорила на ухо Эдвардсу. Тот, уже промокший от ее и своих слез, гладил девочку по голове и уверял ее в том, что все уже позади, и они больше никогда не расстанутся.

Экуппа быстро взяла себя в руки и, ожидая своей очереди, чтобы снова потискать девчонку, обошла кристалл. С обратной стороны он выглядел совсем иначе – одна большая тусклая грань.

- Холодный! – задумчиво произнесла девушка, приложив к нему ладонь.

- Было бы странным, окажись он теплым, - отреагировал я, просто, чтобы не молчать.

Нам обоим было немного неловко присутствовать при настолько эмоциональной встрече Эдвардса с Элизи.

- Выходит, что мы с тобой можем теперь идти куда хотим? – аккуратно спросил я свою соседку.

- Ну, это же ты в начале пути принял за нас решение, - фыркнула она.

- Я осознал, посыпал голову пеплом и теперь исправляюсь, - объяснил я, - в джунглях не было особого смысла загадывать, что нам делать дальше, потому что горизонт планирования был предельно низким.

- Переходи сразу к делу, - попросила девушка, а то будет, как в том анекдоте с локтем.

Я задумался, пытаясь вспомнить анекдот.

- Там, где один мужик звонит второму и начинает задавать кучу ненужных вопросов, и лишь под конец переходит к просьбе занять денег, а его собеседник просит поцеловать себя в локоть, аргументируя выбранное им место тем, что первый тоже начал издалека, - напомнила Экуппа.

Странно, вообще, что она помнит бородатые анекдоты из моей памяти, а хозяин этой самой памяти – нет.

- Хорошо, - сдаюсь я, - нам нужно с тобой определяться, что нам делать дальше. Что вообще в этом мире делаюсь со сбежавшими каторжанами?

- Не знаю, - озадачено призналась Экуппа, - я ничего подобного никогда не слышала.

- Хорошо! – обрадовался я, чем немного удивил соседку, - тогда спросим у Бродяги. Он явно знает об окружающей нас действительности гораздо больше тебя.

Выслушав нас, Таллан заявил, что вопросы Экуппа задает своевременные и правильные, что нужно дождаться, когда все члены нашей расширившейся группы окажутся во вменяемом состоянии, и уже тогда коллегиально решить, как нам всем быть дальше.

Но, как только эмоции у маленькой воссоединившейся семьи пошли на убыль, слово взял шаман, сообщив, что у них в горах темнеет рано и быстро, а произойдет все это в течение получаса.

Естественно, он знал заранее, что вся группа останется на ночевку, поэтому спальные места нам уже были организованы. Лежанок в просторной хижине оказалось на одну больше, чем нас. Шаман знал и особенности сна Бродяги, что вселяло невольное уважение не то к его аналитическим, не то к пророческим способностям.

Тем не менее, оказалось, что Таллан и вовсе не собирался ночевать вместе с нами.

- Клянусь былой шевелюрой! – не без патетики воскликнул он. – Этой ночью в этом селении меня снова ждут великие дела!

Если он ожидал от нас горячей поддержки, то ошибся. Эдвардсу с Элизи было не до него, я с Экуппой так радовался возможности нормально поспать, что вообще практически уже перестал реагировать на внешние раздражители, а Язва так и вовсе демонстративно проигнорировала слова Бродяги.

- Не думаю, что твоим планам суждено сбыться, - грустно улыбаясь, проговорил шаман, - но я готов проводить тебя в любое место селения и гарантировать, что вне жилых строений тебе никто не причинит вреда.

- Вот тут, дружище, твое пророчество точно ошибается! – рассмеялся Бродяга. – Нет в мире такой женщины, что единожды разделив со мной постель, откажется от второго свидания! А дорогу я и сам прекрасно помню; чтобы заблудиться в ваших трех соснах нужно знатно постараться!

- Как знаешь, - разводя в стороны руки и уголки губ, ответил шаман, - мешать я тебе не стану.

Хохотнув каким-то своим мыслям, Бродяга практически выскочил на улицу.

- Хотите