незаурядных просоциальных склонностей, которые требуют дополнительного объяснения. Поиск этих объяснений – колоссальная научная задача, и некоторые подвижки в этой области уже имеются[564],[565],[566],[567],[568],[569],[570],[571],[572],[573],[574],[575],[576],[577],[578],[579],[580]. Ключ к решению – понимание, что альтруисты, которые выбирают для взаимодействия таких же альтруистов, получают больше преимуществ по сравнению с теми, кто обменивается услугами с кем придется.

Самый простой механизм в данном случае – территориальная близость: потомство альтруистов наверняка будет обитать по соседству с другими альтруистами. Это относится даже к бактериям. Они делятся быстро, поэтому обычно окружены близкими родственниками, а значит, бактерии, которые трудятся на общее благо, например направляя ресурсы на выработку вещества, которое переваривает клетки хозяина, обеспечивают преимущество собственным генам[581],[582].

У человека имеется масса способов подыскивать себе достойных партнеров и держаться за них. Избегая мерзавцев, мы получаем больше времени на взаимодействие с бескорыстными людьми. Разрывая не устраивающие нас связи, мы фильтруем свое окружение, отбраковываем единоличников[583]. Источником бесценных сведений о том, кому можно и кому нельзя доверять, служат сплетни и слухи[584]. Отделы кадров неспроста не жалеют времени на проверку рекомендаций. Иногда такие модели избирательных связей между альтруистами называют групповым отбором, но это только запутывает. Как проницательно заметил биолог Стюарт Уэст, «лучше обозначить как можно проще и четче, что это модели неслучайной пересортировки альтруистичных генов»[585].

К числу ведущих объяснений тесного сотрудничества и глубочайшего альтруизма относятся концепции культурного группового отбора, разработанные антропологами Робертом Бойдом и Питером Ричерсоном[586]. Группы, где в качестве культурной нормы принято жертвовать личными интересами ради общественных, растут быстрее других. Группа может давать преимущество тем, кто подчиняется этим нормам, отбирая таким образом склонных способствовать ее процветанию. Работать на благо группы можно и наказывая вредителей, но награждать содействующих, как правило, более эффективно и менее опасно. В своей недавней статье Ричерсон и его коллеги рассмотрели многочисленные свидетельства могучей власти культурного группового отбора[587]. Статья убедительная, однако авторы пытаются доказать, что альтруистичное поведение, не объясняемое групповым отбором, обменом услугами, родственным отбором или взаимной выгодой, должно объясняться культурным групповым отбором. Между тем у эволюции существуют как минимум еще два способа формировать способности к сотрудничеству – это обязательства и социальный отбор[588].

Обязательства

Обязательства – это не только необходимость выполнять обещания. В теории игр обязательствами объясняются альтруистичные поступки, которые дивидендов не просто не гарантируют, но даже не сулят[589],[590],[591],[592]. Центральная идея парадоксальна: убедив других, что вы не отступитесь от совершения в будущем неких действий, которые вам невыгодны, вы ощутимо влияете на чужое поведение. Декларируя готовность быть вместе в болезни и в здравии, вы скрепляете отношения с лучшим из имеющихся кандидатов в брачные партнеры и (по идее) заручаетесь его поддержкой на случай вашей собственной болезни. Угрожать ядерным ударом в ответ на нападение хотя и менее рационально, зато вполне эффективно, если остальные знают, что вы за свои слова отвечаете. До сих пор взаимному гарантированному уничтожению удавалось спасать нас от войны, однако стратегии, основанные на обязательствах, непрочны, поэтому наша цивилизация все равно может погибнуть в любой момент.

Отношения, основанные на обязательствах, ценнее основанных на взаимной выгоде, как показали эволюционные психологи Джон Туби и Леда Космидес, всесторонне осветившие «парадокс банкира»[593]. Банки работают исключительно по принципу взаимной выгоды: вам охотно дадут заем, если у вас имеется обеспечение, а когда вы на мели и действительно нуждаетесь, с вами даже разговаривать не станут.

Отношения, основанные на обязательствах, обеспечивают помощь и поддержку тогда, когда в ней нуждаются больше всего, то есть когда мало что могут предложить взамен. Убедить других, что когда-нибудь в будущем вы при необходимости поступитесь личными интересами, – задача непростая. С ней связана не менее трудная задача убедить себя самого, что вам тоже помогут добровольно, когда у вас не будет никаких рычагов воздействия. Решение – несмотря ни на что совершать альтруистичные поступки, демонстрирующие вашу обязательность, преданность и надежность. Пропустить решающий матч, чтобы поухаживать за простуженной возлюбленной. Отменить важную презентацию, если она ставит под угрозу запланированный совместный отпуск. Вы сами не заметите, как манипулятивное в основе своей воздействие перерастет в крепкую привязанность.

Это воздействие далеко не всегда мед, патока и елей. Стратегией обязательств пользуются в том числе и преступные группировки, вымогающие дань за «крышу»: рэкетирам нет никакого резона поджигать закусочные, однако, чтобы убедить жертв в серьезности своих намерений, приходится время от времени исполнять угрозу. Обязательствами объясняется поведение, которое не могут объяснить другие теории сотрудничества[594].

Еще больше упрочивается и побуждает к незаурядным проявлениям альтруизма стратегия обязательств в замкнутых группах, требующих существенных жертв от участников. Многие религиозные общины принимают лишь тех, кто осилит соответствующее учение и от многого отречется. В таких группах основной упор делается на помощь из эмоциональных побуждений и моральных обязательств, а не ради обслуживания личных интересов. Если вы скажете, что примкнуть к данной церкви вас побуждает желание обеспечить себе заботу и помощь в случае болезни, вам, скорее всего, объяснят, что вы заблуждаетесь: помощь должна идти от сердца, расчету здесь не место. Парадокс в том, что помогающие из чувства долга (обязательств) зачастую получают больше ответной помощи при необходимости, чем участвующие в неприкрытом обмене услугами.

Социальные психологи противопоставляют «общинные отношения» (основанные на эмоциональных обязательствах)«инструментальным», основанным на взаимообмене[595]. Когда исследователи проводят хитрые эксперименты, демонстрирующие, как происходит обмен услугами между приятелями, участники возмущаются и категорически отказываются признавать свои действия попыткой что-то выгадать для себя. Им гораздо приятнее считать, что поступки обеих сторон продиктованы заботой и преданностью.

Чем опасен анализ взаимного обмена услугами в общинных отношениях, я осознал, когда меня учили проводить семейную терапию, анализируя обмен ресурсами между супругами. По нашим инструкциям супруги составляли списки, в которых отмечали вклад каждого в отношения, а затем с нашей помощью составляли новый контракт, в котором подробно расписывали, что требуется от каждой из сторон. Сеансы терапии и вправду сближали супругов, но в основном, подозреваю, за счет вырабатывающегося у них единодушного убеждения, что эти мозгоправы понятия не имеют, как на самом деле устроена семейная жизнь.

Отношения между психотерапевтом и пациентом – инструментальные, поскольку врач за оказываемую помощь получает плату. Однако они порождают чувство преданности (обязательств), без которого зачастую успеха не добьешься. Именно поэтому так