— А ты как дальше жить будешь?

— Я? — удивилась Рита. — Я тоже замуж выйду. Меня многие зовут. Вот выберу кого получше — и выйду.

— А как же любовь?

— Любовь? Ты в неё всё ещё веришь? Любовь — это хорошо. Но лучше, когда любят тебя, а не ты…

— Рит, — прервала бывшую одноклассницу Агата. — Я всё понимаю, тебе больно сейчас. Но ведь ты такой бред несёшь! Я же помню, какая ты была, как хотела большой любви…

— Я её и сейчас хочу! — тоже не дала ей договорить Рита. — Но больше в неё не верю. А ты, пока не разочаровалась, срочно выходи замуж за Антона. Он тебя любит… Наверное… А там, может, и ты полюбишь. Ты сможешь. Ты из тех, кто умеет любить…

В это время автобус остановился, клацнули двери, и Рита вдруг стремительно поднялась и выбежала на улицу. До её дома было ещё далеко, и Агата в изумлении поднялась, попыталась выскочить следом: ей очень не нравилось состояние одноклассницы, и она опасалась за неё. Но двери захлопнулись. Агата стала часто-часто нажимать на кнопку звонка, водитель сердито рявкнул:

— Прекратите баловаться! — и тронул автобус.

В заднее забрызганное грязью стекло Агата увидела, как Рита подняла руку, голосуя, и тотчас же рядом с ней остановилась машина. Рита нырнула внутрь, махнув напоследок рукой, автомобиль резко перестроился, обогнал автобус и умчался по уходящей в гору улице Мусы Джалиля. Растерянная Агата посмотрела вслед и без сил опустилась на сиденье, вспомнив слова Сани о том, что многие их ровесники уже перешагнули черту, она и вовсе почувствовала, как подступают к глазам слёзы. Неужели Рита права, и в том, что они выросли вот такими: доверчивыми, немного наивными и открытыми миру — виноваты в том числе и учителя? Агата тряхнула головой, отгоняя невесёлые мысли. Но из этого ничего не получилось, и до своей остановки она думала об одноклассниках и одношкольниках. И с ужасом понимала, что черту и правда перешли уже многие, а сама она всё идёт и идёт вдоль этой черты, вглядываясь в то, что происходит за ней…

Уже собираясь выходить из автобуса, Агата задумалась, что имел в виду Саня, говоря о том, что и он тоже уже перешагнул черту, но так и не поняла. В старом друге она пока не видела ничего тревожащего. Или плохо смотрела?

— Девочка, — позвала её сзади старушка, которая, после того, как вышла влюблённая парочка, одна составляла Агате молчаливую компанию, — помоги мне сумку вытащить.

— Конечно, — тотчас откликнулась та и отвлеклась от размышлений, так ничего и не решив для себя.

Приехав домой, она собралась было позвонить Рите, но поняла, что поздний звонок побеспокоит родителей той, и не стала. Утром, набрав знакомый номер, Агата узнала от Ритиного младшего брата, что одноклассница дома и спит, и немного успокоилась, хотя то и дело вспоминала о случайной встрече.

Тони с того вечера начал звонить Агате всё чаще и чаще. Они вместе ходили в театры и перебравшееся в подвал ЦДЛ рок-кабаре, гуляли по паркам и скверам. Агата привыкала к Антону и стала ловить себя на том, что он нравится ей. Нет, это чувство было не сравнить с тем, что она испытывала к Никите. Но всё же оно было тёплым и спокойным, делающим её жизнь светлее и радостнее. Воспоминания о Никите теперь посещали её реже и реже. Она по-прежнему желала ему только счастья и верила в то, что он с женой именно счастлив. Однако эта долгая любовь, не исчезая и не уменьшаясь, стала в её понимании чем-то драгоценным, но совершенно невозможным.

И однажды Агата поняла, что когда-нибудь, в глубокой старости, она обязательно расскажет Никите о том, что любила его столько лет. Расскажет, чтобы он знал: в его жизни был человек, долгие годы думавший о нём с затаённой нежностью и всем сердцем желавший ему счастья. Почему-то ей казалось, что это важно любому — знать, что он любим. Рассказать же сейчас значило — вмешаться в жизнь Никиты и его жены. Агата не могла даже представить себе такое варварство и тихо любила издалека, позволяя себе лишь изредка представлять, как она решится на самый главный разговор. Потом, когда они станут стариками…

Но ей было восемнадцать лет, она была открыта жизни и тому, что ждало впереди. Поэтому, когда однажды Антон вдруг заговорил об их возможной свадьбе, Агата не остановила его, словно допустив такую возможность. И сама удивилась.

В окно своего кабинета Никита заметил у проходной Митю. Тот, если было свободное время, иногда приходил встречать отца. И Никите вдруг страшно захотелось туда, к нему, в летний вечер. И он не удержался, закрыл кабинет, бегом спустился по стоптанной лестнице, махнул рукой дежурным вохровцам и быстро вышел на улицу.

Митин отец опередил его, но младший друг, увидев Никиту, просиял и сказал:

— Пап, ты иди, а я останусь пока.

Илья Владимирович пожал Никите руку и присоединился к коллегам, вышедшим из проходной. А Митя широко улыбнулся навстречу другу. Никита тоже улыбнулся.

— Ну, что, Дмитрий Ильич, как учёба?

Митя поступил-таки в их теперь уже общий институт и сейчас заканчивал первый курс, сдавал вторую сессию, чем очень гордился, хотя и старался этого не показывать. Но Никита за годы дружбы так хорошо изучил его, что, конечно, не мог не видеть сияющий взгляд, который Митя изо всех сил старался притушить. Получалось плохо, и Никите весело было наблюдать за этой неравной борьбой.

— Кто у тебя сопромат ведёт? Не Кагарлицкая?

— Она. У тебя тоже она вела?

— Ага, — ответил, смеясь, Никита. А Митя совершенно по-детски расцвёл от восторга: теперь, как ему казалось, он стал ещё ближе к другу. Ведь учится он там же, где и Никита, ходит по тем же коридорам, и преподаватели, как выясняется, у них общие.

— Повезло вам, — с видом умудрённого жизнью старца поделился своими соображениями Никита. — Она потрясающая бабка. Умнейшая. Лучше неё никто сопромат у нас не читал.

— Да, мне тоже нравится, — с чувством сопричастности согласился Митя. — Хотя поначалу я её страшно боялся…

— А её все поначалу боятся. А некоторые и вовсе до последнего курса перед ней трепещут. Она же легенда…

— Представляешь, а я с ней на трамвае регулярно езжу. Она входит в районе 3-ей Владимирской улицы…

— Подожди, а ты там почему проезжаешь? Тебе же удобнее на метро, а не на трамвае. И быстрее гораздо… Или наш корпус перенесли куда? — изумился Никита и тут же заметил, как явно смутился Митя.

— Да я… Я просто люблю трамваи… Вот и езжу до Шоссе Энтузиастов на тридцать седьмом или двадцать четвёртом, а там уже спускаюсь в метро…

Никита хотел было пошутить по поводу такого странного маршрута, как вдруг понял, почему Митя ездит именно так и кого надеется встретить. Ведь Агата учится как раз где-то в районе Владимирских улиц. Вот оно что… Никита неслышно вздохнул и внимательно посмотрел на Митю, старательно делавшего вид, что заинтересовался чем-то на другом берегу пруда.