против невозможности перевода. Затем в разделе 5.5 выдвигается конкретная гило-семиотика конкретных знаков. Остальная часть главы посвящена изучению последствий этой теории знаков для исследований в области гуманитарных наук.

За пределами лингвистического поворота

Постмодернизм постоянно идентифицируется как часть более широкого "лингвистического поворота". Согласно наиболее распространенному описанию этого поворота, философия, переведя все свои проблемы в проблемы языковые, как бы переводит их на язык. Возможно, постмодернизм (или постструктурализм) представляет собой грандиозный финал растущего чрезмерного внимания к авторитету языка, который в конце концов отказался даже от понятия языковых структур и отверг все, что выходит за рамки свободной игры не связанных между собой языковых знаков.

Хотя в этом утверждении есть что-то общее, как я уже отмечал во введении, "постструктурализм" - это американское изобретение, в значительной степени собранное из бриколажа французских теоретиков, объединенных с горсткой доктрин, взятых из более старой прослойки американской новой критики. Во Франции не было никакого постструктуралистского движения, а лингвистический поворот был гораздо старше, чем принято считать. Тем не менее, если у постмодернизма и была особая философия языка или семиотики, то она прослеживается в том, что позднее англо-американские ученые канонизировали как "постструктурализм". (В дальнейшем я буду использовать термин "постструктуралист", чтобы говорить об этом подмножестве постмодернизма). Таким образом, в то время как философы-аналитики и лингвисты сформировали совершенно иное представление о языке (см. примечание), грубый постструктурализм получил распространение в большей части гуманитарных наук, где он продолжает существовать, формируя представления многих ученых о дискурсе в целом - и, мощным, но часто незаметным образом, закрепляя набор предположений о том, как язык соотносится с миром.

В этом разделе я реконструирую эту местность в общих чертах. Затем я делаю жест в сторону недавней предполагаемой противоположности - Нового материализма. Я утверждаю, что совместное рассмотрение обоих движений, или, точнее, привлечение внимания к семиотике со стороны первого и внимания к онтологии и материи со стороны второго, позволяет нам вывернуть лингвистический поворот наизнанку и заставить его работать продуктивно.

Многие ученые склонны принимать как данность две вещи о языке, которые они унаследовали от швейцарского лингвиста Фердинанда де Соссюра. Во-первых, Соссюр хорошо известен тем, что утверждал, что "языковой знак произволен". Это утверждение в дальнейшем вызвало значительное количество критики и путаницы. Действительно, Соссюр сразу же оговорил это утверждение и сделал это еще раз более подробно в обычно не замечаемом более позднем разделе той же работы. Несмотря на то, как его иногда читают, доктрина Соссюра о произвольности знака была в основном попыткой опровергнуть лингвистические теории, в которых считалось, что определенные звуки имеют естественную или органическую связь с тем, что они представляют. Однако первоначальное утверждение Соссюра было неверно истолковано, и многие более поздние интерпретаторы стали считать язык в более широком смысле фундаментально произвольным в своем толковании значения.

Во-вторых, следуя Соссюру, знаки обычно характеризуются как диадические в структуре. По словам Соссюра, "языковой знак объединяет не вещь и имя, а понятие и звукоподражание", или "означаемое и означающее". При этом Соссюр намеренно отстраняет вопрос о внешней референции. Например, значением английского слова "frog" будет конкретное понятие FROG, а не конкретная вещь в мире. Это не было отрицанием того, что знаки относятся к внешним объектам (как это часто принято считать); его акцент на "произвольности" не означал, что отдельный носитель английского языка может свободно использовать слово "frog" для обозначения любого старого животного по своему усмотрению. На самом деле Соссюр признавал, что в языке существуют конвенции и что референция - это одна из функций языковых высказываний. Но вместо того чтобы спорить о том, какие языки лучше описывают мир, он предложил, чтобы лингвистика сосредоточилась в первую очередь на вариативности языковых структур и приостановила споры о внешней референции или соответствии.

С этой точки зрения менее интересно, отражает ли английское "frog" то, что можно считать реальным биологическим родом (это не так), чем то, как оно соотносится с другими смежными понятиями, такими как "toad". Связь между означающим и означаемым поддерживается за счет отношения данного знака ко всей системе знаков, в которой он существует. Знак должен быть отличим от других в его знаковой системе; и, согласно Саусу, значение знака вытекает из его отличия от других. Например, значение термина "мужчина" зависит от его от- личия от других значений, таких как "ребенок", "женщина", "животное" и так далее.

Соссюр пропагандировал своего рода семантический холизм, в котором значение возникало не из изолированных знаков, а из знаковой системы в целом. В часто цитируемых строках говорится: "Язык - это система взаимопроникающих терминов, в которой значение каждого термина вытекает исключительно из симультанного присутствия других... понятия чисто дифференциальны и определяются не своим позитивным содержанием, а негативными отношениями с другими терминами системы". Структурализм явно унаследовал этот подход к значению. Клод Леви-Стросс утверждал, что "значение слова зависит от того, как каждый язык разбивает сферу значений, к которой принадлежит это слово; оно является функцией присутствия или отсутствия других слов, обозначающих родственные значения". Не исключая полностью референцию, структуралистская методология Леви-Стросса предполагала такой подход к лингвистическим структурам.

Соссюровская семиотика стала такой важной, какой она была, потому что различные понятия "лингвистической относительности" уже стали доминирующими. Таким образом, непреднамеренным наследием Соссюра стала интерналистская семантика, которая не связывала слова и понятия ни с чем в материальном мире.

Как проницательно подытожила Кэтрин Белси, центральным призывом, определившим большую часть постструктурализма, стало "отличие, а не референция".

Дело вот в чем: вся эта концепция смысла не работает. Его фундаментальные предпосылки ошибочны. Начнем с того, что семантический холизм существует в разных вариантах, но чаще всего он сводится к той или иной версии идеи о том, что значение термина или предложения - это всего лишь его отношение либо к подмножеству языка, либо к языку в целом. Философы-аналитики часто связывали холизм с Куайном и Витгенштейном, а также с утверждением последнего, что "понимание предложения означает понимание языка". В руках постструктуралистов это либо идея, что значение слова вытекает из структуры языка в целом, либо (в более скромной формулировке) идея, что значение выражает отношения между понятиями и другими понятиями без внешних ссылок.

Хотя я считаю, что локализованному семантическому холизму (он же контекстуализм) есть что сказать, грандиозный семантический холизм как теория языка сталкивается с очевидными проблемами. Приведем лишь некоторые из них: Во-первых, если для понимания одного предложения необходимо понимать весь язык (или всю языковую структуру), то, следовательно, если вы вдруг не получите доступ к языку в целом, вы никогда не сможете понять ни одного предложения, то есть изучение