— Я думаю о своей семье, — поправил Чарли. — О том чувстве покоя и постоянства, которое испытывал. И о том, как чудесно это было. Я так хочу узнать, что случилось на самом деле. Хоть немного… и эта неизвестность сводит меня с ума. Чего только я себе не навоображал!

У Изабел что-то сжалось в груди. Она знала все о неизвестности. О вероятностях. Недаром все это время размышляла, что случилось бы, сядь она на поезд, а не в машину. Если бы собиралась на десять минут дольше. Если бы вообще не очутилась на той дороге. Может, сейчас она бы счастливо жила в Нью-Йорке? А может, Люк приехал бы за ней. И она вернулась бы сюда… проходила бы мимо Чарли и Сэма на улице или стояла за Эйприл в магазинной очереди. Обе покупали бы масло, яйца и хлеб и не обращали внимания друг на друга. Откуда знаешь, какой выбор сделать и какой поступок может стать ошибкой, о которой жалеешь всю оставшуюся жизнь?

Она вспомнила, с какой радостью смотрел Дейв на новобрачную. Как молоды были подружки… а она оказалась единственной одинокой женщиной на этой свадьбе…

И хотя Чарли был рядом, она чувствовала себя самой одинокой в мире.

— О чем ты еще думаешь? — не унималась она.

— О Боже, обо всем, — признался Чарли с истинным чувством. — О том, что мои родители стареют, и это тяжело видеть. Об их отношениях, в которых нет ни капли тепла. О том, смогу ли я защитить Сэма от всяческого зла. О том, что если бы мог, завернул бы его в вату, но этого делать нельзя.

— Что еще?

— Работа, жизнь. Я стараюсь удержать все составляющие этой жизни.

Изабел встала.

Комната вертелась перед глазами, но она умудрилась застегнуть туфли. В голове еще звучали отголоски свадебной музыки, мелодия песни, которую невеста написала для жениха, нежная, лирическая и такая прекрасная и исполненная любви, что Изабел не могла не улыбаться, слушая ее.

— Что ты делаешь? — в отчаянии спросил Чарли, загораживая ей дорогу. — Взгляни на меня? Что случилось? Что я упустил?

— Ты думаешь обо всем. Обо всем, что имеет для тебя смысл. Но где в твоих мыслях я? Где я? Ты просто не пускаешь меня в свою душу.

Он притянул ее к себе и поцеловал в губы.

— Ты здесь, — прошептал он и поцеловал еще крепче.

В ее груди что-то словно разжалось.

— Ты здесь, — повторил он, целуя ее шею и плечи. — Рядом со мной.

Изабел еще спала, но Чарли проснулся и долго за ней наблюдал. Каково это: возвращаться домой каждый день, зная, что она встретит тебя на пороге? Просыпаться рядом и откидывать с груди ее волосы? Это не просто бактерицидный пластырь от боли. Это может быть реальностью, и единственный способ понять, к чему все приведет, — проверить, как будет на самом деле. В жизни можно любить много людей. Может, любовь и не умирает со смертью любимой, но это не означает, что в сердце не найдется место для другой любви.

— Привет!

Изабел пошевелилась и натянула простыню до подбородка.

— Я храпела?

— Нет, но разговаривала во сне.

— Правда? И что именно? — смутилась она.

— Не знаю, но ты так страстно к чему-то призывала, — мрачно произнес он.

— Что с тобой? Что случилось?

— Я хочу, чтобы мы больше бывали вместе.

Изабел села.

— Чарли, ты уверен?

— А ты? Ты действительно хочешь меня?

Она кивнула. Чарли тоже кивнул.

— В таком случае мне нужно поговорить с Сэмом.

Вечером, после ужина, Чарли положил в стеклянные миски большие порции бананового пудинга. Поставил миску перед Сэмом и взъерошил ему волосы.

— Сегодня я видел Изабел, — небрежно начал он. — Она классная, верно?

Сэм перестал стучать ложкой.

— Ага, — кивнул он.

— Тебе она нравится?

Сэм снова кивнул.

— Мне тоже, — пробормотал Чарли, не зная, что сказать дальше. — Ты знаешь, что маму никто не может заменить.

Сэм нахмурился.

— Мы оба очень скучаем по ней. Понимаешь, когда кто-то умирает, печаль остается с тобой надолго. Но иногда, хотя ты и не забыл этого человека, полезно вступать в новые отношения, особенно с людьми, которых ты знаешь и любишь.

Сэм отодвинул миску.

— Но отношения не заканчиваются, когда умирают люди.

Чарли вздрогнул.

— Кто тебе это сказал?

— Прочитал в книге.

Не глядя на Чарли, он снова принялся за пудинг.

Чарли беспомощно наблюдал, как напряглись плечи сына.

— Давай поговорим об Изабел, — предложил он.

Сэм поднял голову и свел брови:

— Ты сказал, что мы можем с ней видеться! Сказал, что все нормально! Ты не можешь пойти на попятный! Не сейчас!

— Я и не думал. И мы можем с ней видеться. Она тебе нравится и мне тоже… просто отношения иногда могут меняться.

Сэм оттолкнулся от стола.

— Нет! Нет! — задыхался он. — Я не хочу ничего менять! Пожалуйста, пожалуйста, не надо! Только не сейчас!

Чарли осторожно отвел волосы Сэма с глаз.

— Ладно. Нам не обязательно об этом говорить.

В эту ночь он не спал. Хорошо, что он быстро свернул разговор, прежде чем у Сэма случился приступ! Хорошо, что ничего не сказал о своем отношении к Изабел. Все это слишком скоро для Сэма, и на этом точка!

Он потер глаза. Сэм ничего не желал менять, но Чарли… это другая история. Он хотел, чтобы тупая боль в желудке прошла. Хотел спать по ночам.

Он вспомнил, что испытывал, когда подходил к Изабел и видел ее забавную кривоватую улыбку, которую так и тянуло поцеловать. Больше он не ожидал слепого безоглядного счастья, но ему казалось раем иметь его, хотя бы на несколько минут в день.

Чарли повернулся на другой бок. Сэм не готов к переменам, и как бы сам Чарли ни желал покоя и безмятежности, честно говоря, он тоже не совсем готов. Если бы был готов, вряд ли бы до сих пор мельком замечал Эйприл в доме и на улице. Вряд ли бы до сих пор видел сны об аварии, в которых Эйприл уходила от разбитой машины и возвращалась к нему, словно ничего не случилось.

В мире все меняется. Это научный факт. Он не сделает ничего, чтобы подтолкнуть события в новом направлении. Жизнь сама все расставит по местам.

— У меня живот болит, — пожаловался Сэм. Они с Тедди стояли перед домом Изабел. Воздух постепенно сгущался, дышать становилось трудно, темнело на глазах, и Сэм с беспокойством поглядывал на небо. Даже пальцы на ногах, казалось, отсырели.

Тедди старательно нажимал кнопки домофона.