Но Менедем парировал:

— Ха! Ты сам себя выдал. Не будь ты опсофагом, ты сказал бы: «Я съем кальмара вместе с хлебом», а не наоборот!

Соклей подумал и кивнул.

— Виноват, — ухмыльнулся он. — А почему бы мне и не съесть хлеб с кальмаром? У нас их целая куча. — И он отправил в рот маленького кальмарчика.

* * *

Когда на следующее утро «Афродита» двинулась к Таренту, солнце все еще стояло на востоке очень низко.

Повсюду виднелось множество судов: рыбацкие лодки вроде той, команду которой они вчера напугали, неуклюжие торговые суда, пара патрулирующих здешние воды пятиярусников. Одна из военных галер подошла поближе, чтобы как следует рассмотреть акатос.

— «Афродита» с Родоса! — с легким раздражением прокричал Менедем в ответ на вопрос офицера. — Мы не ублюдки-пираты, и мне начинает надоедать, что все принимают меня за пирата.

Он приложил руку к уху.

— Что? Груз? Мы везем хиосское вино — самое лучшее — и папирус, а также чернила, родосские благовония и косский шелк для ваших женщин. А еще мы везем павлинов и павлиньи яйца, подобных которым никогда не видели в Великой Элладе.

Судя по удивленному восклицанию, которое вырвалось у офицера пятиярусника, надежда братьев на то, что тут никогда не видели павлинов, должна была оправдаться.

— Следуйте дальше, «Афродита»! — крикнул этот человек, придя в себя. — Войдите в Маленькое море и встаньте на якорь, где захотите! Удачной торговли!

— Спасибо! — Менедем милостиво смягчился.

Потом он сам задал вопрос:

— Что слышно о войне между Сиракузами и Карфагеном?

— Ничего хорошего для эллинов, — последовал ответ с пятиярусника. — Судя по всему, Карфаген может осадить Сиракузы, причем, возможно, одновременно и с суши, и с моря. Я даже не представляю, как в таком случае Агафокл спасет свой полис.

— Это плохо, — ответил Менедем, и офицер согласно кивнул.

Капитан «Афродиты» повернулся к наемникам, которых взял на борт на мысе Тенар.

— Если хотите отправиться на Сиракузы, отсюда вам придется добираться самим. Вряд ли в этом сезоне мы пойдем на Сицилию.

— Да, умный человек туда не пойдет, — поддержал его офицер пятиярусника. — Если Сиракузы падут, Карфаген будет править всеми тамошними землями, а потом может решить завоевать и нас. Хотел бы я, чтобы Александр успел до своей кончины двинуться на запад и расправиться с карфагенцами — так же как расправился с персами.

Как и любого родосца, Менедема больше беспокоили македонские генералы, пережившие Александра.

Но он вежливо сказал:

— Если Сиракузы падут, это будет ужасно. — И добавил: — А что творится в эллинских городах вдоль западного побережья Италии? Война между Сиракузами и Карфагеном их не коснулась?

— Не особенно… Они слишком далеко, — ответил его собеседник. — Но в тех землях до сих пор все еще ссорятся самниты и римляне. Однако это сухопутная война, она не должна вас беспокоить… У этих варваров нет флота.

Менедем поблагодарил офицера за все, что тот ему рассказал.

Житель Тарента даже не упомянул о пиратах. На пятияруснике ему и не нужно было о них думать, если только он сам не охотился за ними. Но любой торговец, плывущий в италийские воды, — любой, рискнувший забраться так далеко от Родоса, если уж на то пошло, — должен был все время о них помнить.

Все три ряда гребцов слаженно заработали веслами, и пятиярусник скользнул прочь от «Афродиты».

Менедем махнул рукой Диоклею. Начальник гребцов ударил колотушкой в бронзовый квадрат.

Гребцы на торговой галере, отдыхавшие, пока их капитан разговаривал с офицером из Тарента, снова налегли на весла.

Менедем повел свое судно сквозь узкий пролив в Маленькое море — замкнутую лагуну, благодаря которой Тарент располагал, пожалуй, самой прекрасной гаванью во всей Великой Элладе.

Сам Тарент лежат на восточной отмели, образованной устьем лагуны. Маленькие лодки (некоторые из них находились так близко, что Менедем видел, как их сети кипели в воде) виднелись тут и там на спокойной глади Маленького моря.

— Как ты думаешь, им на самом деле удается что-нибудь здесь поймать? — спросил Соклей, взойдя на ют. — Неужели, после того как здесь так долго и усердно рыбачили, тут осталась еще какая-нибудь добыча?

— Наверное, осталась, иначе бы они тут не торчали, — ответил Менедем.

Его двоюродный брат поразмыслил над этим, потом медленно кивнул.

— Думаю, ты прав, но вряд ли кто из них разбогатеет.

— А когда хоть один рыбак разбогател? — парировал Менедем. — Они просто занимаются своим делом, чтобы хоть как-то заработать на жизнь.

Соклей согласился с этим куда охотней, чем согласился с предыдущим утверждением Менедема.

— Смотри, шкипер, — показал Диоклей, — вон пирс, где можно пришвартоваться. Видишь? Тот, что недалеко от эллинга, на котором сушат галеры, я о нем говорю.

— Да, вижу. — Менедем окинул взглядом гавань. — Пирс выглядит отлично, и, кажется, никто больше туда не направляется.

Он толкнул рукоять одного из рулевых весел вперед, второе потянул назад и направил акатос к пирсу.

— Теперь легче… легче, — сказал Диоклей, когда «Афродита» встала, развернувшись вдоль пирса. — Гребите назад… Еще пару раз, прекращать грести надо постепенно и мягко. Еще разок… Все!

Гребцы опустили весла.

Портовые рабочие потрусили по пирсу к «Афродите». Моряки на носу и корме бросили им лини, и местные крепко пришвартовали судно.

— Какой груз привезли? — спросил один из них на грубом дорийском наречии, на котором говорили почти по всей Великой Элладе.

— Папирус и чернила, — громко ответил Менедем: не только для портового люда, но и для толпы зевак, которая слушала их перекличку. — Мы привезли самые лучшие благовония, сделанные из родосских роз. Привезли шелка с Коса и прекрасное хиосское вино… И не просто хиоссское, знаете ли, а ариосское.

Это заставило жителей Тарента загомонить, хотя Менедем сомневался, чтобы кто-нибудь из стоящих на пристани людей мог позволить себе купить первосортное вино. Менедем выдержал драматическую паузу.

— А еще мы привезли на продажу нечто доселе невиданное в этих землях! Павлина, а в придачу пять… э-э… то есть четырех пав и яйца, чтобы развести еще больше птиц.

На пристани снова поднялся гомон, но не такой громкий, какой надеялся услышать Менедем. Мгновение спустя он понял, в чем тут дело, ибо его спросили:

— А какую именно разновидность павлинов вы привезли? Не успел капитан «Афродиты» ответить, как тварь, о которой шла речь, издала один из своих ужасных сиплых воплей.

Улыбаясь, Менедем пояснил: