не стеснял моей свободы.

Колчак усмехнулся:

– Неплохо сказано. Вы, кажется, мичман флота?

– Так точно! Окончил Морской кадетский корпус в Петрограде, служил на яхте «Штандарт» Государя Императора. Воевал в Галиции, в Отдельном пехотном батальоне Гвардейского Его Императорского Величества экипажа.

– Похвально, – сказал Колчак. – Значит, на «Штандарте» служили. Вот откуда ваш монархизм.

– Так точно! Имел счастье служить на «Штандарте»!

– Имели счастье… – Колчак встал.

Я тоже вскочил, насколько это было возможно при моем состоянии.

Колчак махнул рукой, чтобы я сел. Прошелся по кабинету.

– Прочтите мне послание еще раз.

Я снова прочел по памяти письмо Государя. Колчак выслушал с непроницаемым лицом.

– Как же мы с вами будем действовать, мичман? Я должен быть уверен в вашем сотрудничестве, вы меня понимаете?

– Так точно, ваше высокопревосходительство!

– Дайте мне слово офицера, что все, что вы мне сказали, – правда.

– Слово морского офицера, ваше высокопревосходительство!

– Передайте гражданину Романову, что я готов с ним встретиться с глазу на глаз. Через два дня в полдень. Вам достаточно времени, чтобы передать это?

– Так точно! Место встречи я сообщу вам по возвращении. Скорей всего, это будет на Байкале.

– Хорошо. Со мной будет небольшая охрана и несколько доверенных лиц, не осведомленных о цели поездки. Таким образом, секретность будет соблюдена. Я со своей стороны также призываю гражданина Романова не афишировать свое присутствие и не вступать в переговоры ни с кем до нашей встречи.

– Передам, ваше высокопревосходительство!

– Что вам для этого нужно?

– Свобода.

– Свобода, – повторил Колчак. – Что ж, вы свободны. Я распоряжусь, чтобы вас отпустили и не следили за вами. Идите.

– Позвольте еще два слова.

– Слушаю.

– Пользуясь случаем, разрешите доложить, что вы всегда были для меня примером, всегда хотел быть похожим на вас.

– Вот как? – поднял брови Колчак.

– Я читал ваши очерки об экспедиции Толля, исследования по океанографии … Всегда считал вас образцом военного моряка!

Колчак, кажется, смутился и не смог этого скрыть. Отвернулся и смотрел в окно.

– Что ж … рад слышать. Идите, мичман Анненков, я надеюсь на вас.

Я слонялся по городу будто бы бесцельно, водил за собой двух неотвязных шпиков. Нарушил адмирал свое слово. Впрочем, я ведь тоже соврал насчет состава Семьи.

Не буду описывать, как мне удалось отделаться от хвоста. Оставшись без присмотра и с двумя трофейными револьверами, взял извозчика и доехал до дальней пристани на окраине. Среди пустующих пакгаузов и куч мусора меня должен был ждать Лиховский – так мы условились еще при моей высадке.

На пристани не было ни души, но я сразу ощутил чье-то враждебное присутствие.

Я спустился к самой воде и почувствовал кого-то за спиной. Это был Лиховский. Он нацелил наган мне в живот, будто не узнавал.

– Ты чего?

– Доставай револьвер медленно и бросай сюда, – сказал Лиховский.

– Ты с ума сошел?

– Положи револьвер на землю и пни ко мне.

Я подчинился. Лиховский не знал, что у меня за поясом еще один. Он видел мое синее с зеленью лицо, а я видел, как в его лице боролось недоверие с недоумением.

– Объяснись, – потребовал я.

– Сначала ты. Где Анастасия?

После нескольких раундов наших запутанных переговоров я узнал следующее.

Той ночью, когда меня высадили на мосту, судно прошло дальше по Ангаре в сторону Байкала и причалило к пристани, где мы договорились встретиться с Лиховским. Должны были высадить Демидову, отпущенную в монастырь. Ну, высадили и ушли. И только через несколько часов, уже на Байкале, обнаружили, что на борту нет Анастасии и матроса. Не хватало также одной шлюпки. На ее месте нашли записку, адресованную Государю и Сестрам. Анастасия просила простить ее и не искать … И тут все решили, что она сбежала ко мне. Будто бы мы с ней сговорились!

– Как вы додумались до этого?! – орал я.

Лиховский пристыженно молчал. Оправдывался:

– А что мы должны были думать? Ты последнее время …

– Что я? Что?!

– Ведешь себя … иногда … необдуманно… – сказал Лиховский, осторожно подбирая слова.

– Так вы за сумасшедшего меня держите?

– Ну что ты …

– И Государь так думает?

– Послушай. Мы все испугались. Мы были в отчаянии!

– И решили, что я похитил Анастасию!

– Не похитил. Но вы с ней много разговаривали последнее время и даже … прятались …

Как ни странно, мысль, что Анастасия сбежала с Демидовой, никому не пришла в голову. Из всех сестер она была наименее набожной и наиболее шкодливой – Швыбз, одним словом, – и вдруг монастырь.

– Посмотри на меня! – я повертел физиономией перед Лиховским. – Ты не хочешь спросить, как прошли переговоры с адмиралом?

– Хочу … Но Государя сейчас больше волнует, где Анастасия.

– Я знаю, где она.

18 сентября 1918 года

Иркутск

Мать игуменья с двумя сестрами проверяла счета в кладовой, когда вошли двое чужаков, по виду – дезертиры, каких много бродило в окрестностях.

– Матушка, мы не причиним вам вреда, – сказал тот, что поприличнее с виду, и даже приятной наружности, в отличие от второго с распухшим страшным лицом. – Мы только хотим узнать о двух женщинах, прибывших к вам на днях.

– Что? Кто вы такие?

– Успокойтесь, прошу вас, – сказал тот, с нормальным лицом.

– Кто бы вы ни были, немедленно покиньте обитель!

– Нам всего лишь нужно знать, приходили ли к вам в эти дни женщина и девушка с целью остаться? – увещевал симпатичный дезертир.

– Вон! Или я вызову патруль, и вас арестуют! – кричала игуменья.

Тогда второй дезертир, страшный, схватил за локоть сестру Аполлинарию и приставил к ее голове револьвер. Оборотив к игуменье лицо, похожее на рыло упыря, он сказал человеческим голосом:

– Матушка, мы не уйдем, пока не получим ответа. На днях к вам пришла женщина средних лет, назвавшаяся Анной Демидовой, и с ней девушка семнадцати лет. Где они?

– Никто сюда не приходил. Мы никого не принимаем и не пускаем, – испуганная игуменья сменила тон.

– Но они шли к вам. Пожалуйста, если они у вас… – все увещевал симпатичный.

– Да нет их здесь! Никто не приходил!

Упырь убрал револьвер от головы Аполлинарии и выстрелил в потолок. Посыпалась штукатурка. Сестры взвизгнули, игуменья подпрыгнула на месте. Симпатичный сказал страшному с упреком:

– Лёня …

Упырь смотрел только на игуменью, выговорил ровно и внятно:

– Приведите сюда Демидову и другую девушку, пока я кого-нибудь не убил.

– Не было никого! Истинно говорю – никого не было! – взмолилась игуменья.

Упырь направил револьвер прямо в лицо игуменье:

– Соберите всех, кто есть в обители! Всех!

Из записок мичмана