Джина тихонько начала плакать, прижимаясь мокрой от слез щекой к колючему шерстяному платью Ноа.

— Ох, черт… — Шаги Ноа ускорились. — Надо уносить тебя от этой сырости. — Рука детектива прикрыла ей лицо отворотом пальто, и они поспешили дальше по ночному городу. Изредка мимо них громыхали по булыжной мостовой повозки, но Джина почти не обращала на них внимания. Голова гудела от тупой, бесконечной боли, горло сдавливали приступы тошноты. «Боже, если я и правда беременна, пусть с моим ребенком все будет в порядке…»

Примерно еще полчаса потребовалось Ноа, чтобы принести ее наконец в маленький уютный дом неподалеку от Крайст-Черч в Спиталфилдз. Маркус… Боже, как постарел он со времени их последней встречи… Увидев их, он испуганно вскрикнул:

— Что случилось? Где Йанира? Ответ Ноа был краток:

— Джина попала в засаду на пути от Врат. Мне нужно отнести ее наверх, в кровать. Согрей воды для грелки и принеси еще одеял, потом сходи к доктору Минделю и попроси его зайти. У Джины пулевое ранение — не слишком опасное, но требующее врачебного ухода. Она в шоке.

— Йанира? — шепотом повторил Маркус. Детектив помолчал.

— Она жива. Не знаю точно где. Все здорово запутано. Какой-то мужчина помог им, застрелив одного из нападавших. Но когда он дотронулся до нее, она впала в транс, и то, что она сказала, пришлось ему явно не по нраву. Он без всяких видимых причин выстрелил в Джину и прикончил бы ее, не появись на сцене я. Он стрелял в меня — наугад, чтобы отпугнуть. Мне пришлось открыть ответную стрельбу — мимо, черт подери! — и он схватил Йаниру и бросился вдоль Друри-лейн. Прости, Маркус. Мы отыщем ее. Клянусь тебе, мы ее отыщем.

Бывший раб побелел как полотно; губы его шевелились, но он не произнес ни звука. За спиной его послышались легкие шаги, и он обернулся.

— Папочка? — В дверях стояла хорошенькая девочка лет семи. — Папочка, мама пришла с Ноа?

Джине пришлось крепче ухватиться за плечи Ноа: комната снова начала вращаться вокруг нее. Маленькая дочка Йаниры Артемисия… только она оказалась почему-то старше, гораздо старше, и Маркус постарел: в волосах его блестела седина. Она ничего не понимала…

— Нет, Мисси, — пробормотал Маркус, опускаясь на колени, чтобы обнять ее. — Ноа с Джиной хотели привести ее, малышка, но что-то пошло не так, и маму увел один гадкий дядька. Мы обязательно найдем ее, милая, мы перероем весь Лондон и найдем ее. Вот только Джине сделали больно, когда она пыталась помочь нашей маме, и теперь нам надо помочь Джине. Мне нужно сходить за доктором, Мисси, а Ноа — присмотреть за Джиной, пока он не придет, так что ты уж подожди нас, ладно? Присмотри пока за Геласией и не забудь дать ей молока с бисквитами. Идет?

Малышка кивнула, не сводя с Джины широко раскрытых испуганных глаз.

— Это Джина, — послышался мягкий голос Ноа. — Она помогла спасти сегодня жизнь твоей мамы. Злые люди, от которых мы с тобой сбежали давным-давно, преследовали ее, малышка, а потом другой дядя сделал ей больно и забрал твою маму. Мне очень жаль, детка. Мы вернем маму.

Вряд ли любой другой ребенок семи лет от роду мог похвастаться такими глазами, как Артемисия: темными, слишком мудрыми для такого возраста — глазами, которые слишком много повидали за свою жизнь. Как ее мать. Девочка скрылась за дверью на заднюю половину дома.

— Сейчас принесу грелку и иду за доктором, — хрипло произнес Маркус.

— Хорошо. И захвати с собой мой кольт. А когда вернешься, положи его куда-нибудь, где его не найдут девочки.

Маркус взял у Ноа пистолет и скрылся на кухне. Ноа с Джиной поднялись на второй этаж по лестнице, на которой стоял запах сырости и дешевого мыла.

— Ноа? — прошептала она, так и не придя окончательно в себя.

— Да? — Детектив уложил ее в мягкую пуховую постель. Окружавшая ее спальня была уютна, но обставлена очень небогато.

— Почему… почему Артемисия такая взрослая? Я не понимаю…

Насквозь промокшая измятая шляпа Ноа полетела в сторону. Укрыв Джину одеялами, детектив осторожно снял с ее головы импровизированную повязку, внимательно осмотрел рану и принялся смывать кровь намоченной в теплой воде тряпкой. Джина обнаружила, что смотрит в глаза Ноа, потемневшие от неведомой ей пока скорби.

— Ты еще не догадалась, нет? Денверские Врата открываются в тысяча восемьсот восемьдесят пятый год. Британские — в восемьдесят восьмой. Для нас прошло три года, детка. У нас не было другого выхода.

Кровать закачалась под спиной у Джины, как на волнах. Туман, застилавший ей взгляд, сделался еще гуще, когда Ноа удалось на редкость осторожно переодеть ее в ночную рубашку и снова укрыть ее одеялами. Только после этого Джине удалось с усилием сконцентрировать взгляд на лице детектива.

— Три года? — прошептала она наконец. — Боже… Даже если мы найдем ее… Ее дочки не узнают родной матери. Бедная Йанира… Боже мой, потерять целых три года жизни…

— Я знаю. Поверь мне, детка, мы с радостью поступили бы по-другому, если бы это было возможно. — Только негромкий голос Ноа и удерживал Джину в этом мире, который продолжал непредсказуемо вращаться вокруг нее. — Мы живем в Лондоне уже два с половиной года. Мы ждали вас. Моя попытка перехватить вас в Сполдергейте окончилась известно как…

Все это в сочетании с сознанием того, что натворила Джина, было уже слишком. Она крепко зажмурилась, не в силах сдержать слез. «Что еще могла я сделать? Или кто-то другой из нас?» Ясно, что пронести девочек вместе с Йанирой они не могли. Однако предположение Ноа о том, что погоню пошлют за ними через все Врата, оказалось верным. Если бы они взяли девочек с собой через Британские Врата, они не ушли бы из «Пикадилли» живыми. Другого выхода у них действительно не было. Впрочем, мысль об этом утешала очень мало, поскольку Йанира пропала в этом огромном городе, в руках бог знает какого безумца, а эти славные девочки три года ждали встречи со своей матерью, да так и не дождались. Никто и предположить не мог, что Маркусу с детьми придется оставаться в Нижнем Времени Денверских Врат до самого открытия Британских.

Сознание того, что после всего пережитого они все еще в опасности, было слишком невыносимым, чтобы выразить его словами. Поэтому в ожидании врача Джина лежала молча, глядя в потолок. Тем временем детектив сунул под одеяла грелку и принес таз с горячей водой, от которой сильно пахло антисептиком, чтобы промыть рану на голове. Что ж, хорошо по крайней мере то, что Ноа Армстро удалось найти в Лондоне убежище, готовое принять ее. За окном сверкнула молния, и гром пошел гулять эхом по грязным улочкам Спиталфилдз, а дождь все хлестал со свинцовых небес.

Лучшей защитой их прибежищу служила бедность. Из всех мест на земле это наверняка было последним, где нанятые ее отцом киллеры станут искать ее. И без того полный насилия и нищеты Ист-Энд в разгар посеянного Потрошителем ужаса…

Когда прибыл наконец доктор Миндель, он отдал должное принятым Ноа мерам по уходу за «больным», окончательно обработал многострадальную голову Джины и накормил ее каким-то противно пахнущим лекарством, от которого ее вновь начала обволакивать чернота. Последнее, что она успела услышать перед этим, — это Маркуса, негромко разговаривавшего с Ноа в коридоре; при этом голос бывшего раба не обещал похитителю Йаниры — кто бы он ни был — ничего хорошего.