сохранило верность своим сюзеренам, но противостоять натиску проверенных в боях с англичанами крестоносцев не могло, откатываясь к Тулузе и Пиренеям, становясь бандитами и разбойниками, пополняя ряды сопротивления, что позволяло Риму продолжать проповеди крестового похода.

Раймон грустно улыбнулся и погладил гриву своего гнедого жеребца. Он вскинул голову и, щурясь от ярких лучей осеннего солнца, посмотрел на большую поляну, раскинувшуюся возле юго-западных бастионов Тулузы.

«Именно там и должна произойти кровавая развязка, – подумал он, разглядывая шатры крестоносцев, раскинувших свой лагерь неподалеку от места поединка. – Ох, как же мне надоела вся эта возня, увертки и уступки. Нет! Хотя бы один раз, напоследок, я должен смело взглянуть в лицо опасностям… – граф повернул свою голову и оглядел рыцарей, придворных и группу арагонских рыцарей, прибывших недавно в Тулузу, но отказавшихся участвовать в боях, ограничившись только общей организацией обороны бастионов и барбаканов города. – А эти-то, зачем приехали? Воевать не пожелали, сославшись на какие-то туманные отговорки, что, мол, предводитель крестоносцев – зять какой-то могущественной семьи из королевства… – Раймон зло плюнул под ноги коня, поддал шпорами и выехал вперед колонны, поравнявшись с епископом Фульком. Он холодно кивнул ему, едва преклонив голову, и медленно, едва разжимая зубы, спросил:

– Монсеньор, неужели вы будете потворствовать этим варварским обычаям кровавых поединков?..

Епископ медленно повернул к нему голову и, пристально посмотрев в глаза графа, ответил:

– Да, Раймон. Я буду судьей, хотя, вы это знаете, я и не сторонник подобных ордалий, которые считаю архаичными и не соответствующими действительному положению дел. Но, вызов, брошенный вам Христовыми воинами, вынуждает меня полностью положиться на Благодать Божью и смиренно наблюдать за исходом ордалии. Замечу лишь, что Вседержитель справедливо решит исход… – туманность последних слов епископа смутила графа, пробежавшись мелкими мурашками испуга по его спине.

Раймон с трудом сдержался, чтобы не нагрубить ему, шумно выдохнул, но не отъехал от епископа, продолжая ехать с ним бок о бок. Он снова обернулся назад, отыскал глазами своих рыцарей, увидел в их взглядах решимость, твердость и спокойствие, которое немного утешило графа, но, тем не менее, мелкий озноб все еще охватывал тело.

«Будь, что будет… – решил он и заметил, как страх улетел вместе с выдохом, оставив лишь какое-то тихое спокойствие, которое можно было спутать с равнодушием. – Надоело все, сил нет…»

ГЛАВА XI.   Поединок насмерть.

– Мессир сенешаль, его светлость Раймон принял вызов! – Гуго де Арси поклонился, едва сдерживая торжествующую улыбку. – Монсеньор Фульк подтвердил согласие графа, его сына-виконта и еще нескольких сеньоров участвовать в смертельном поединке…

Ги де Леви прикоснулся губами к святым дарам, которые священник протянул ему по окончании благодарственной молитвы, мельком взглянул на своих товарищей, молившихся рядом, и перевел свой взгляд на епископа Ги, прибывшего из Каркассона специально для участия в Божьем Суде. Епископ Каркассона глубоко вздохнул, благословил рыцарей и, задумчиво покачивая головой, произнес:

– Соизвольте принять ваши мечи, сеньоры… – он широким жестом своей руки, пальцы которой были унизаны драгоценными перстнями, показал на три меча, покрытых священной церковной хоругвью и лежавших на походном алтаре, – Небесное воинство будет вашим покровителем. Храни вас Господь…

Ги встал и, поклонившись большому деревянному распятию, взял в руки меч. Приятная прохлада резной рукояти, казалось, влила в него чувство умиротворения и спокойствия, напрочь отринув все сомнения и тревоги, нет-нет, но проскакивавшие в его душе:

– Ну, сеньоры, нам пора… – он резким движением вложил меч в ножны, развернулся и пошел к выходу.

Бушар и Жильбер еще раз перекрестились и, взяв свои мечи, последовали за ним.

Яркое осеннее солнце, не желая сдавать позиции наступавшей промозглости, серости и холодам, светило, на удивление, весело. Ги прищурился и, прикрыв рукой глаза, крикнул оруженосцам:

– Так, мы готовы! Приведите декстриеров!..

Оруженосцы, казалось, только и ждали этой команды. Они быстро подвели к рыцарям трех боевых коней, торсы которых были прикрыты железными пластинками и красивыми попонами, повторявшими гербы их знатных владельцев. Головы лошадиных морд прикрывали небольшие железные накладки, которые служили защитой лба в случае удара. Декстриеры, словно чувствуя напряжение момента, весело заржали и стали перебирать ногами, выбивая своими копытами большие комья травы. Ги погладил коня по шее, заботливо протянул ему большой кусок сахара и стал шептать что-то на ухо. Декстриер, словно понимал его слова, адресованные только ему одному, покачивая головой и с хрустом разгрызал сахар, нежно хватая его губами с ладони рыцаря.

Рыцари запрыгнули в седла, отказавшись от помощи слуг, оруженосцы услужливо расправили складки кольчуг и сюркотов, образовавшихся при посадке, прикрепили щиты, закрепив ремни на руке и перекинув через плечо, протянули боевые лансы, возле наконечников которых трепетали маленькие флажки-пенноны, повторявшие гербы владельцев и украдкой благословили рыцарей, стараясь скрыть волнение.

– Кто принял вызов? – Ги равнодушным голосом спросил у Гуго де Арси и надел на голову свой старый конический шлем с наносником.

– Возле вашего щита, сеньор сенешаль, были воткнуты значки графа и его сына-виконта… – срывающимся от волнения голосом ответил Гуго.

Ги поморщился, потом подмигнул юному англичанину и ответил:

– Это их беда… – потом, вспомнил о чем-то и переспросил. – А этот, как его, еретик Мирпуа – из-за которого весь этот «сыр-бор» ?..

– Нет, мессир. Из семьи де Мирпуа никто не отважился принять ваш вызов… – Гуго развел руками. – Только один из гвардейцев мессира Жильбера де Кастра решился принять ваш вызов. Трудно сказать, кто это, он одет в черные цвета с белым голубем на щите…

– Плевать. Катар, так катар. А, что касается семьи Мирпуа – все равно им уже не видать земель сеньории… – сенешаль кивнул в сторону крестоносцев. – Кто принял вызовы мессиров де Марли и де Клэр?..

– Вызов мессира Бушара приняли его светлость граф Анри де Родез и младший Раймон де Мирпуа-младший с каким-то катарским гвардейцем… – Гуго покраснел, произнеся последние имена.

Ги де Леви удивился и пожалел, что катарский выродок решился-таки проявить смелость, а не кусать из подворотни, но ничего не сказал, а лишь кивком головы приказал Гуго продолжать.

– Мессира де Клэр выбрали отец и сын де Ломейн, а сегодня утром к ним присоединился Раймон де Рокефейл-Андюз – виконт де Крессейл и граф де Рокефейл по Арагону. – Гуго скривился, не считая этих сеньоров серьезными и опасными противниками.

Ги де Леви покачал головой, отдавая дань уважения мужеству храбрых сеньоров, выступивших вместе со своим сюзереном на смертельный поединок.

– Гуго, а кто именно из семейства де Ломейн будет участвовать? Отец, насколько