брюшины и паха всадника. Конь крестоносца, получив удар страшной силы, немного присел на задние ноги. Любой другой воин, менее искушенный в конном бое на копьях, наверняка бы вылетел из седла просто не удержав равновесия. Но Бушар де Марли каким-то чудом удержался в седле и смог провести удар по графу, который, правда, получился несколько смазанным, но достаточно сильным для того, чтобы конь Анри де Родеза припал на передние копыта. Всадники и их кони почти одновременно свалились на землю: граф завалился на бок вместе с конем, а конь де Марли, не выдержав силу удара и вес всадника, стал медленно заваливаться на задние ноги. Бушар быстро высвободил ноги из стремян и успел упасть на землю в бок от падающей лошади, но неуклюже приземлился и больно ушиб спину и затылок.

Графу Анри повезло меньше – конь зажал ногу, больно придавив ее к земле своим весом. Лошадь попыталась вскочить на ноги, своими судорожными движениями причинив страшную боль де Родезу. Он с трудом вытащил вывихнутую ногу и попытался было встать, но резкая боль, словно тысячи тонких и раскаленных игл, пронзила его. Единственное, что он смог сделать до того, как потерял сознание, это вытащить свой меч. Сквозь туман – его глаза заволакивались от боли, он увидел фигуру огромного крестоносца, медленно подходившего к нему с мечом в руке.

Анри вытянул руку, в которой был зажат меч, и стал наугад махать им, пытаясь защититься…

Бушар только сейчас понял, что граф, все-таки, смог его задеть и травмировать. Появилась странная и неприятная ноющая боль в области пупка. Видимо, обломок копья, все-таки, ударил по нему, сломавшись о крепкую луку седла. Он прикусил губу и резким ударом меча выбил оружие у графа, потом, де Марли ногой придавил ему грудь и поднес к шлему меч, крикнув:

– Граф! Вы в моей власти!..

– Да, признаю… – глухо ответил из-под шлема де Родез. – Вы победили меня! Не тяните, прошу вас, благородный де Марли…

Бушар поднял, было, меч, но что-то заставило задержать удар. Он наклонил голову и посмотрел на графа. Крестоносец увидел богато инкрустированный католический крест, едва видневшийся из-под красного сюркота графа.

– Граф, вы – католик?! – Громко спросил Бушар, не веря своим глазам.

– Да, мессир, я католик… – ответил Анри де Родез.

– Но, позвольте, граф! Зачем же вы сражались со мной?..

Граф свободной рукой стащил свой большой шлем, открыв вспотевшее и бледное лицо. Он грустно ухмыльнулся и, глядя в глаза Бушару, смело ответил:

– Эх, мессир. Я же вассал… – он закрыл глаза, видимо боль была нестерпима. Потом, открыл и продолжил. – Должен же я был показать этим еретическим трусам пример вассальной верности…

– Я не намерен вас убивать. Мне непозволительно брать на душу грех смерти католика… – де Марли убрал свой меч в ножны. – Но, граф де Родез, я не могу вас отпустить…

– Я в вашей власти, барон де Марли… – Анри вытер пот, выступивший на его лице. – Только, видите ли, де Марли, есть одна мелочь, которая не позволяет мне сразу стать вашим пленником…

Бушар присел на одно колено возле графа:

– Это еще, что за новость? – удивился он.

– Я ехал в Марсель, чтобы отбыть в крестовый поход, который проводит его светлость де Бриенн, и совершенно случайно оказался в Тулузе, чтобы испросить соизволения у своего сюзерена – графа Раймона, где и стал невольным свидетелем вызова и невольным участником поединка, дабы показать всем трусам, окружившим заблудшую душу его светлости…

– Я не смею вас задерживать, ваша светлость… – Бушар учтиво склонил голову, потом поднял графа и, поддерживая его за плечи, отвел к оруженосцам де Родеза, смотревшим во все глаза на удивительный бой и, не менее удивительный исход поединка. Крестоносец вскинул голову и крикнул им, выводя их из оцепенения и растерянности. – Эй, чего стоите, ротозеи! Живее хватайте вашего сеньора! Ему нужен лекарь!..

Слуги подхватили Анри и понесли в город. Бушар де Марли с улыбкой помахал ему. Граф Анри де Родез поднял вверх руку и крикнул:

– Даже великий Роланд, наверняка, позавидовал вам, благородный и храбрый де Марли!..

Бушар кивнул, развернулся и, слегка придерживая рукой, болевшее место на животе, пошел к своим оруженосцам, готовившим для барона коня, на котором они заменили седло и подпругу, разорвавшуюся от сильного удара.

– Так, олухи царя небесного! – Громко закричал он на оруженосцев. – Почему на поле кочки?..

Прислуга в страхе и растерянности попятилась от рыцаря, опасаясь его гнева. Один из слуг, смутившись, произнес срывающимся от волнения голосом:

– Мессир, это, наверное, крот вырыл…

– Крот?!.. – Бушар от удивления раскрыл рот, чтобы обругать всех и вся, но сдержался и, постояв мгновение, громко и весело рассмеялся. – Молодец! Отличный ответ! Нечего гневиться на тварь Божью! Как тебя зовут?..

– Анри, мессир Бушар… – робко ответил оруженосцев и упал на колени.

– Вставай, Анри! – Бушар поднял слугу за плечи. – Теперь, Анри, ты – экюйе!..

– Но, мессир, я же низкого происхождения… – робко ответил Анри.

– Плевать! Я – барон и имею право по рождению!.. – де Марли потрепал слугу по волосам, развернулся к слугам и крикнул, вскакивая в седло. – Подайте мне ланс и поправьте крепления на щите!..

Сторона графа де Сен-Жиль.

Раймон выехал из толпы воинов и подъехал к носилкам, на которые слуги уложили травмированного Анри де Родеза. Граф наклонился в седле и медленно, не разжимая губ, словно цедя слова, сказал ему:

– Граф, почему этот грязный пес отпустил вас?..

Анри открыл глаза, охнул – резкое движение вызвало приступ острой боли в бедре, посмотрел на Раймона и медленно ответил, пронзая того обжигающим взглядом:

– Я исполнил свой вассальный долг, мессир Раймон, хотя я и католик…

– Почему ты позволяешь себе неподобающе обращаться ко мне – твоему сюзерену?.. – Раймон густо покраснел и сжал руки в кулаки. – тебя надо научить вассальной почтительности!..

– А вот этому, Раймон, некогда мой сюзерен, меня, графа де Родез, учить не смеет никто! Даже ты – катарский прихвостень! Я возвращаю тебе оммаж! – Анри швырнул кожаную перчатку под ноги коня, на котором сидел граф де Сен-Жиль. – Своим примером я, просто-напросто, показал тебе, как должен поступать вассал, когда его сюзерену наносят оскорбление и бросают вызов. Я не умер – прости, что огорчил тебя и еретика де Кастра. А, что касается «грязного пса», как ты изволил выразиться о благородном де Марли, то этот «грязный пес» гораздо благороднее и отважнее всех твоих катарских шакалов… – де Родез снова прикрыл глаза, сглотнул комок, подступивший к горлу,