— А где же Лэ Сяои, который раньше продавал здесь кунжутное масло?

— Не знаю такого. Когда я арендовал это место, тут уже никого не было.

Тогда Ли Сюэлянь подошла к продавцу ослятины:

— Братец, что случилось с Лэ Сяои, который рядом с тобой торговал кунжутным маслом?

— Он уже месяца три как съехал.

— А не знаешь ли куда?

— Не знаю.

Тогда Ли Сюэлянь направилась к продавцу кур. Тот как раз забивал птицу, поэтому на ее вопрос даже не поднял головы, лишь нетерпеливо покачал ею в знак того, что ничего не знает. Ли Сюэлянь совсем растерялась, растерялся и Аньцзин, который приехал вместе с ней за деньгами. Однако волновались они по разным поводам. Ли Сюэлянь переживала, что не может найти родственника, в то время как Аньцзин заподозрил, что его обманывают. Он грубо схватил Ли Сюэлянь:

— Обмануть нас решила? Мне тут с тобой некогда дурака валять, у меня дел невпроворот!

Ли Сюэлянь на это только всплеснула руками:

— Он всегда был здесь, кто его знает, куда он вдруг делся!

— Мне это без разницы, давай деньги! а если не отдашь, увезу обратно в нашу деревню!

Ли Сюэлянь вдруг заплакала. Плакала она не потому, что не могла найти Лэ Сяои и возвратить долг, а потому, что Аньцзин собирался снова везти ее за сто с лишним километров в деревню Нютоучжэнь, из-за чего она опаздывала подать жалобу в Дом народных собраний. Оставалось всего полтора дня до закрытия съезда. Покупатели, заметив, что на женщину орет какой-то тип, стали собираться, чтобы поглазеть на эту сцену. Кто-то решил было их помирить, но услышав, что спор касается денег, предпочел не вмешиваться, поэтому народ их обступать обступал, но в разборку не лез. в самый разгар скандала мимо них со свиной тушей на плече проходил толстяк в клеенчатом переднике, в руке он держал острый нож, судя по всему, это был мясник. Увидав толпу, он скинул с себя свиную тушу и просочился в самый центр, чтобы узнать, в чем дело. Выяснив, что Ли Сюэлянь ищет хозяина кунжутной лавки, он потянул женщину к лавке, где продавали ослятину:

— Лао Ли, куда съехал тот человек, что торговал здесь кунжутным маслом?

— Не знаю.

— У вас ведь соседние лавки, неужели он ни слова не сказал перед тем, как съехать?

Указывая на Ли Сюэлянь, он добавил:

— Неужели ты не видишь, что женщина плачет? у нее тут проблемы из-за долга.

Продавец ослятины, вытянув шею, повторил:

— Не знаю, куда он делся.

— Значит, не хочешь удостоить меня своим вниманием? — сказал мясник и, тыча в сторону его лавки, пригрозил: — Верь или не верь, а будешь и дальше молчать, я сейчас же разнесу твою лавку!

Едва он занес свою ногу перед ударом, как продавец ослятины выбежал из-за прилавка и обхватил мясника:

— Братец Чжан, не буянь. Месяца три назад хозяин кунжутной лавки повздорил с соседом, что торгует курами. Слышал, что он собирался переехать в Юэгэчжуан. Но это неточно.

Он недовольно посмотрел на Ли Сюэлянь и пробубнил себе под нос:

— Буду я тут еще задаром время терять, чтобы каждому на вопросы отвечать.

Юэгэчжуан находился в южном пригороде Пекина, это тоже был продовольственный рынок. Узнав, где именно сейчас Лэ Сяои, который, оказывается, все еще находился в Пекине, Ли Сюэлянь успокоилась. Спохватившись, она стала рассыпаться в благодарностях перед мясником. Тот только отмахнулся:

— Не могу пройти мимо, когда кого-то зазря обижают.

Сказав это, он снова закинул на плечо свиную тушу и пошел дальше. Глядя на его спину, Ли Сюэлянь вдруг показалось, что он чем-то похож на мясника Лао Ху из ее родного села, с которым она пересекалась двадцать лет назад. Тогда она заключила с ним сделку, в надежде, что тот поможет ей убить неугодных. Однако, несмотря на все его заверения, узнав, что дело касается убийства, он тут же ретировался. Ли Сюэлянь невольно вздохнула.

Машина «скорой помощи» отъехала от рынка Дунгаоди и направилась к рынку Юэгэчжуан. Спустя час он приехали. Машина осталась снаружи, а Ли Сюэлянь вместе с врачом Аньцзином из деревни Нютоучжэнь пошла внутрь рынка на поиски Лэ Сяои. Торговец ослятиной с рынка Дунгаоди не сказал, где именно находилась торговая точка Лэ Сяои на новом рынке, поэтому они вынуждены были продвигаться вдоль всех лавок. Исходив рынок вдоль и поперек, Лэ Сяои они так и не нашли. Собственно, и лавки, где торговали бы кунжутным маслом, здесь тоже не было. Раньше, когда Лэ Сяои торговал на рынке Дунгаоди, перед входом в его лавку стояло два больших котла: в одном поджаривалось кунжутное семя, с помощью электрожернова оно тут же перетиралось и давало сок, который потом поступал в другой котел. Рядом с котлами размещался мотор, на котором одна под другой висели две железные тыквы-горлянки, указывая на то, что здесь продают масло, это был весьма приметный знак. к тому же вокруг кунжутной лавки на двести метров окрест разносился такой специфический запах, не учуять который было сложно. Расстроенная Ли Сюэлянь решила, что они прошли мимо, поэтому предложила обойти весь рынок заново. Однако, исходив рынок вдоль и поперек по второму кругу, они так и не нашли ни Лэ Сяои, ни его кунжутной лавки. Ли Сюэлянь терялась в догадках: то ли он очередной раз съехал с рынка, то ли вообще здесь не появлялся. Может, тот продавец ослятины с рынка Дунгаоди вообще ее обманул. Но, так или иначе, результат оставался один: Лэ Сяои они найти не смогли, и где его искать дальше, тоже было непонятно. Тут уж не только Ли Сюэлянь заволновалась, сопровождающий ее Аньцзин, врач из деревни Нютоучжэнь, тоже забеспокоился:

— Давай-ка, уже определяйся, у меня нет времени на поиски!

Посмотрев на часы, он добавил:

— Пока мы тут беседуем, уже полдень наступил, мне нужно ехать за лекарствами. Так что прекращаем поиски, я отвезу тебя обратно в нашу деревню, передам главврачу, пусть она с тобой сама разбирается.

Ли Сюэлянь заволновалась еще больше. Во-первых, она переживала, что из-за этих поисков она не успеет подать жалобу. Кроме того, ее поразило, что уже было двенадцать часов, закрытие съезда приближалось с каждой минутой, никто не мог остановить время. Ли Сюэлянь твердо решила, что даже если они не найдут сейчас Лэ Сяои и она не сможет вернуть больнице свой долг, обратно в деревню она ни за что не поедет. Но как это провернуть женщине под пятьдесят, которая еле выкарабкалась после тяжелой болезни, которую то и дело бросает в холодный пот и за которой следит молодой здоровый мужчина? о побеге можно было и не думать. в этот критический момент за ее спиной кто-то закричал:

— Рыба-сабля, чжоушаньская рыба-сабля, распродажа, десять с половиной юаней за полкило!

Ли Сюэлянь показалось, что этот голос она уже слышала. Резко обернувшись, она увидела за прилавком мужчину в нарукавниках, резиновых сапогах и перчатках, который, вооружившись огромной отверткой, отделял друг от друга замороженные рыбины. Это был ни кто иной, как ее младший двоюродный брат Лэ Сяои. Ли Сюэлянь от радости чуть не упала. Оказывается, он действительно переехал на этот рынок, только вот продавал теперь не кунжутное масло, а рыбу. Собравшись с силами, Ли Сюэлянь выкрикнула: