величество, не так страшен грех, как о нем говорят. Зато представьте, как счастливы вы будете, когда наконец почувствуете ребенка под сердцем. Как обрадуется король.

– Смеешь настаивать? Я буду проклята до конца дней и никогда не попаду в Аридон.

– Разве Аридон не обитель для славно ушедших воинов?

Наоми почувствовала, как в ней вспыхивают чувства. Лонгрен говорил: она не должна позволять слугам унижать себя! Почему она вообще терпит такой тон?

– Что ты сказал? Намекаешь, что и мне дорога лишь к Шааху?

– Извините, если оскорбил. Так говорят многие… не принципиально о вас, о людях, которые… не могут за себя постоять.

– Думаешь, я не могу за себя постоять?

– Тогда зачем вы здесь?

– Замолчи! – На глазах Наоми выступили гневные слезы. Слова мага были особенно оскорбительны, потому что несли в себе правду. Захотелось кинуться на него, ударить. Но Наоми знала, что не сможет. Что она будет делать потом?

– Жертвовать чьей-то жизнью ради собственного благополучия – ненормально.

– Многие так и поступают. Иногда это единственный способ выжить.

– Нет, – Наоми содрогнулась и сморгнула слезы. – Обстоятельства делают людей отвратительными. Грубыми, жестокими, алчными… В этой стране страшно жить только потому, что смерть стала способом развлечения. Она решает любую проблему, любой спор, но разве это правильно?

– Никто не говорит о правильности. Может, ваше величество, правильного и не существует? Что правильно? Смерть девицы и рождение наследника или ваши мучения перед неизвестным концом? Задумайтесь, повела бы себя столь благородно любая другая девушка на вашем месте?

Наоми качнула головой и вдруг направилась к двери. Она больше не хотела оставаться в удушливой каморке, желавшей загубить ее сущность, раздавить плоть, изничтожить и развеять, как пыль. Ей не хватало воздуха, а в теле возникла дрожь, порождаемая леденящим ужасом. Какое из зол принесет больше страданий?

– Суть в том, что на моем месте не кто-то, а я, и я не могу пойти на это, – бросила она напоследок.

Периций проводил ее разочарованным взглядом. Казалось, он ждал от королевы большего, но в итоге усмехнулся, поняв, насколько нелепо она выглядит в этом дворце и как неоправданна мягкость ее сердца.

– Не смею приказывать вам.

Наоми хлопнула дверью. Отчаяние удушало. И почему жизнь к ней так жестока? Неужели Геул и правда не любит слабых? Не берет к себе тех, кто не хочет сражаться? «Мы попробуем снова… Я непременно забеременею и без убийства», – убеждала она себя, а между тем все меньше верила, что это возможно.

Глава 22

Роды

Прошли почти сутки, прежде чем Хаара снова позволила себе двигаться. Болели кости и органы, гудящая голова, челюсть – все, что хоть как-то пострадало за минувшие дни, но нужно было вставать, брать себя в руки, выбираться из прокля́того города. «Слезами горю не поможешь», – думала девушка с презрением глядя то на лежащую в стороне Биетит, то на собственные травмы. Беременная соседка вызывала отвращение, и после случившегося Хаара не обмолвилась с ней и словом. Утром она наблюдала, как Биетит вырвало на пол вчерашним ужином. Женщина стонала и молилась о том, чтобы все закончилось, затем долго вертелась и вздыхала. Один раз она вскрикнула, что ребенок толкается, а через минуту рассмеялась, залепетав, что это будет мальчик, будто она чувствует, как в ней растет воин.

Хаара ей больше не сопереживала. Она оторвала лоскут ткани от того, что уже с трудом можно было назвать одеждой, и крепко перевязала сломанные пальцы. Восстановление проходило медленно. «Нужно овладеть левой рукой, иначе, Ридесар, ты окажешься прав».

Хаара отползла в дальний угол, обмотавшись рваньем, и стала размышлять. Никогда она не чувствовала себя столь далекой от дома, прежней жизни, Карлайла. Казалось, что человек, которым она прежде являлась, умер. Пустота внутри глушила все. После стольких унижений девушка задавалась вопросом: по-прежнему ли она человек, а не кусок растоптанной грязи? Может ли она еще что-то исправить? Есть ли у нее шанс на жизнь?

Назойливая муха билась в стекло, пытаясь выбраться наружу. Она невольно стала заложницей и, будто предчувствуя близость смерти, металась крохотным тельцем в попытке найти выход. Внезапно скрипнула дверь. Хаара затаила дыхание, опасаясь возвращения Гверна. «Неужели он не даст мне прийти в себя и будет калечить снова и снова?» Но на счастье девушки, это оказался не Гверн. На пороге возник мальчишка с подносом в руках. На вид ему было не больше двенадцати: курносый, кучерявый, одетый опрятно, но просто. Он поставил блюдо на пол, отвязал от пояса ключи и почти с первого раза нашел нужный. Открыв клетку, мальчишка пихнул поднос ногой, чтобы он оказался по ту сторону двери, после чего поспешно прокрутил ключ и вернул связку на место.

– Ирвин… – вдруг обратилась к мальчику очнувшаяся Биетит. Она слегка приподнялась, уставившись на него покрасневшими опухшими глазами. – Где господин?

– Отбыл, – коротко отозвался мальчишка, на мгновение задержавшись у клетки.

– Куда?

– Не знаю.

– Надолго? – Казалось, каждый новый вопрос давался Биетит сложнее. Хаару пробрало любопытство. Гверн уехал из города, значит, в ближайшее время не вернется, чтобы снова бить или насиловать ее. С этого можно что-то поиметь. Девушка прислушалась.

– Не знаю. Думаю, как обычно, неделя или две, но отвечать за это не стану. Нам разговаривать не велено. – Мальчик поспешил покинуть комнату, однако Биетит вновь окликнула его.

– Мне скоро рожать, Ирвин! Скажи господину, что это будет сын! Я подарю ему сына!

Дверь захлопнулась. Биетит, проводившая мальчика взглядом, перевернулась сначала на бок, затем с трудом поднялась на колени и, придерживая живот, поползла к подносу. Хаара быстро сообразила, что им принесли еду, и пока женщина вновь не слопала все единолично, решила ей помешать. Она подалась вперед, невзирая на боль, и, оказавшись у подноса чуть раньше Биетит, грубо отпихнула ее.

– Не будь свиньей, ты здесь не одна!

Глаза женщины округлились то ли от испуга, то ли от недоумения. Хаара быстро окинула взглядом скудный обед: несколько ломтей хлеба и полная тарелка густого серого месива. Голод и изнурение заставили сразу накинуться на еду.

– Я же ношу ребенка! – в панике завопила Биетит, но приблизиться не решилась из страха, что Хаара намеренно ударит в живот. Девушка кинула ей пару ломтей хлеба, но больше делиться не собиралась. «Можешь сдохнуть вместе с ним. Мне силы нужнее», – думала она, активно уплетая все до последней крошки. Биетит захныкала, но все-таки схватила подачку и отправила ее в рот. Она отползла обратно к