— Простите меня, преподобный, но вы будто ходите кругами.

— Я понимаю. Иначе выражаться я давно не умею. Банальности, пустые обещания — все, что нисходит с уст моих последние лет двадцать, если не больше. Вот что я скажу: если добрые люди этого города действительно хотят, чтобы я убедил их не поднимать на ближнего руку и не чинить ему зла, все потеряно, мистер Уокер. И никакой надежды нет.

Джоджо пустил дым через ноздри и уставился на маслянистую поверхность кофе в своей кружке. Оттуда на него смотрело отражение волосатого лица, не виденное с тех пор, как он зажил новой жизнью. Ту, старую жизнь, он почти умудрился забыть, пока Зазывала Дэвис не взял на себя труд заставить его вспомнить. Джоджо поежился, повел плечами.

— Расскажите мне о Дэвисе, — попросил он.

— Я не знаю, что сказать о нем. Мы еще не встречались, но я думаю, что он пришел сюда из-за меня. Из-за того, что я сделал… и чего не сделал.

— Вашим словам да капельку ясности бы, преподобный…

— Простите. Постараюсь быть предельно ясным.

— Просто изложите факты. Расскажите историю в хронологическом порядке.

Шеннон рассмеялся:

— Вспомнил, вы ведь раньше работали на Эрни Рича, так? Совсем вылетело из головы, господи.

— Тогда я не был похож на киношного монстра.

Шеннон отрицательно покачал головой.

— Дайте подумать, — сказал он. — Думаю, это началось примерно тогда же, когда вы с Ричем рассорились. Уже больше года назад, я прав?

— Правы, — смиренно согласился Джоджо.

— Да, — кивнул Шеннон. — Дурное было дело. Полагаю, вам пришлось несладко, но в тот год вы были не один такой. Далеко не один.

Джоджо прищурился.

— Что вы имеете в виду?

— Хм, вы, наверное, и не заметили чужих проблем, когда на вашу голову обрушилось столько трагедий. Но давайте припомним… Рассел Кевинью, управляющий «Дворца» — я так понимаю, он примерно тогда начал пить. И его жена ходила заплаканная. Они оба перестали ходить в церковь, но я-то многое слышу и вижу. Что ж… еще Арнольд Так — у него жена сбежала: он якобы закрутил интрижку с работавшей на него девицей…

— С Джорджией Мэй? — спросил Джоджо, нахмурившись. Он был не в курсе.

— Да, с ней. Когда его жена узнала, просто сбежала в один прекрасный день. Тело в северных лесах, официально его так и не опознали… но Так знал. Все это знали: бедная женщина отправилась туда умирать. Кто еще… ах да, Эдди Мэннинг отправился на фронт, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Я слышал, его мать лишилась дара речи. А уж как Брэдли Финну досталось…

— Аптекарь Финн? Да я его видел на днях. Весельчак, как и всегда.

— Он вообще оптимистичный тип. И у него был целый год, чтобы привыкнуть спать в аптеке, с тех пор как его дом сгорел дотла.

— Мой Бог…

— Бог — он не ваш и не мой, — сказал Шеннон. — Мне порой кажется, что Бог покинул Литчфилд еще год назад. Вот тогда-то моя вера иссякла, ушла практически за одну ночь. Думаю, не у меня одного. Я располагаю группой верных прихожан, в основном старых женщин… но это совсем не то, что было раньше. Может, все просто потеряли веру в меня, но я думаю, тут еще что-то замешано. Иначе быть не может. Темная туча нависла над Литчфилдом и до сих пор не улетела. Если хотите знать мое мнение, не думаю, что она в принципе когда-нибудь улетит.

Джоджо затушил сигарету и тут же закурил новую.

— Мрачная перспектива.

— Именно так я все вижу, друг мой. Жизнь продолжается — она всегда продолжается, но розы в саду увядают, а грязи все больше, если позволите мне такую метафору.

— И какое отношение это увядание имеет к вам?

Преподобный сжал губы в тонкую линию и наморщил лоб.

— Еще до того, как случились все эти невзгоды, я кое-что нашел. Кое-что необычное, если не сказать больше. В то утро я подстригал живую изгородь вокруг церкви и принес инструменты сюда, в дом. Я держу их внизу, в подвале.

— Я видел.

— У меня была их целая охапка, и у подножия лестницы я споткнулся. Все эти штуки, что я нес, рассыпались, а ножницы вонзились в землю прямо в центре пола и встали там — прямо как свая. Я собрал остальные инструменты и разложил по местам, но вытащить ножницы не смог.

— Это почему?

— Слушайте. Я не мог их вытянуть, потому что они будто с камнем срослись. Их не то что вытащить — сдвинуть не удавалось. Пока я дергал, мне не раз вспомнился Экскалибур — настолько крепко застряло лезвие.

— Но у вас в итоге получилось?

— О да.

— Та дыра внизу?..

— Я сделал подкоп и увидел блеск металла.

— Там было что-то зарыто?

— Именно.

— И что же?

Преподобный прочистил горло и поднялся со стула.

— Наверное, лучше показать. Я ненадолго.

Шеннон исчез в темном коридоре, оставив Джоджо одного в холодной тихой кухне. Холод застиг его врасплох — когда температура успела так сильно упасть?

Преподобный, как и обещал, вскоре вернулся с блестящей металлической вещью, которой Джоджо с ходу не смог подобрать название. Статуэтка? Отливка? Снова сев в кресло напротив Джоджо, Шеннон еще немного подержал предмет в руках, прежде чем осторожно положил его на стол между ними. Джоджо, ухватившись за край столешницы, придвинулся ближе, чтобы лучше рассмотреть вещицу. Та выглядела как вытянутая верхняя часть перевернутой пентаграммы, нижние лучи которой проходили через буквицу «V», плавно загибаясь кверху. Полированный металл сверкал почти золотом в свете кухонной лампы.

— Ладно, — протянул Джоджо. — Что это такое?

— У меня ушли месяцы на то, чтобы выяснить, — сказал преподобный, не сводя глаз с таинственного знака. — Я никогда не видел ничего подобного. В конце концов набрался храбрости и написал письмо одному знакомому в Литл-Роке. Он, как и я, пастор и проявляет особый интерес к тайным знакам. — Проведя кончиком указательного пальца по пересекающимся линиям символа, Шеннон продолжил: — Взяв карандаш, я тщательно перенес этот символ на бумагу, и в сопроводительном письме как бы невзначай поинтересовался у своего друга, может ли он что-нибудь рассказать мне о нем. Ответ не заставил себя ждать. — Преподобный потянулся к карману рубашки, извлек на свет божий сложенный пополам красно-синий конверт, развернул его и вытащил один-единственный лист бумаги, который передал Джоджо. На листе были нацарапаны два коротких предложения — нервно, поспешно, без усердия:

Избавься от этой вещи. Больше я тебе ничего не скажу.

И ничего сверх — ни даты, ни подписи.

— Парень чего-то испугался, — заметил Джоджо.

— Верно подмечено.

— Но почему? Что он вообще об этом знал?